Танцы с волками
Шрифт:
— К счастью или на беду, но отец стал водить меня в хореографический кружок. Там были очень хорошие преподаватели, они в нас душу вкладывали... У меня обнаружились кое-какие задатки, я стала серьезно заниматься, потом пошли соревнования, разъезды, бальные, спортивные танцы... Начиная с одиннадцати лет я практически не жила с семьей, потому что при хореографическом училище, куда меня определили, был продвинутый танцкласс для таких вот «одаренных», а жили мы в специнтернате, где был довольно строгий режим... Не знаю почему, но я как-то опасалась именно такой профессиональной карьеры,
Дорохов удивленно покачал головой.
— Нет, почему же... Зачем, ради какой цели тебе меня обманывать?!
— Действительно, — хмыкнула Грета. — Странно, но ты первый, кому я рассказываю все эти подробности... Короче, Саша, с танцами я свои мысли о будущем как-то не связывала. Когда мне пошел уже девятнадцатый год и когда возле меня стали крутиться «спонсоры», готовые вложить деньги не только в мою танцевальную карьеру, но и в меня саму, я рванула из родных краев в Москву. В столице мне доводилось бывать и раньше, но на этот раз цель у меня была другая — я хотела поступить в один из столичных вузов, хотела получить серьезное образование... Но с деньгами у меня в ту пору было туговато, на папину помощь я особо не рассчитывала, а чтобы жить и учиться в Москве, сам понимаешь, нужны немалые средства.
— И ты решила заработать средства на учебу?
— Ничего другого не оставалось. — Грета пожала плечиками. — «Панельный» вариант, естественно, я отбросила сразу, отказавшись даже от вариантов с элитными борделями. У меня были телефоны нескольких девушек-москвичек, с кем я тусовалась во время соревнований. Одна из них к тому времени уже с полгода работала в «Доллс», и по ее протекции я устроилась в это заведение — для начала с испытательным сроком.
— "Доллс"? Это что, ресторан? Или ночной клуб?
— И то, и другое. «Доллс» — это стрип-бар, одно из престижнейших заведений такого рода в Москве.
— Значит, ты работала там стриптизершей?
— А если и так? — В словах девушки неожиданно прозвучал вызов. — Если я работала стриптизершей, то ты меня будешь презирать?
Дорохов сделал успокаивающий жест.
— Извини, я не хотел тебя обидеть... Продолжай, пожалуйста...
— В «Доллс» я проработала недолго, около четырех месяцев. Но я не занималась там стриптизом, Саша, в классическом понимании этого слова...
— Ну вот, ты на меня, кажется, обиделась...
— Нет, я просто объясняю... Я не раздевалась на сцене, или у столика, или даже в отдельном кабинете для «крутых», когда они заказывают индивидуальный «стрип». Я выступала на сцене со своей программой, иногда на пару с другой девушкой, но чаще всего «соло»...
Она невесело рассмеялась, потом продолжила:
— Уже через месяц, как мне сказал администратор, все мужики в зале были мои. Я танцевала с обнаженной грудью, часто на мне были лишь крошечные трусики-бикини,
— Я не очень хорошо знаю такую публику, но представляю себе все это довольно живо... Они привыкли иметь за баксы все, что им заблагорассудится. А тут такой облом...
— Именно облом, — усмехнулась девушка. — Спустя четыре месяца меня перепродали, как породистую лошадку, как восходящую «стар», в самый дорогой, самый престижный, но и самый закрытый ночной клуб Москвы, который в ту пору назывался «Монолит», членство в нем тянуло на тридцать тысяч долларов в год.
Дорохов удивленно присвистнул.
— Нич-чего себе! Живет же, однако, народ... А что значит, Грета, — перепродали?
— Это означает, что владелец одного заведения уплатил владельцу другого довольно круглую сумму. Я тогда не догадывалась, что на мою раскрутку тратят деньги и что сама я тоже стою немалых денег... Там я занималась в точности тем же, чем в «Доллс», но публика была покруче, условия получше, да и получала я на порядок больше.
— Там ты вполне могла заработать не только на учебу в вузе, но даже на квартиру.
Грета подавила в себе тяжелый вздох.
— А у меня, Сашенька, на какое-то время совсем башню снесло. То, чем я там занималась, меня затянуло, как наркотик... Да, я танцевала для них, для этих чудовищно богатых людей, почти обнаженной, но никому из них не позволялось помыкать мною! Никто, даже самый уважаемый гость, не смел ко мне и пальцем прикоснуться! И все это знали, а если кто-то не знал, то охрана или сам хозяин вежливо, но твердо пресекал все подобные попытки... Конечно же, я не была монашкой, но я не была шлюхой, продающейся пусть даже в исключительных случаях и за очень большие деньги...
— Удивительная история, — покачал головой Дорохов. — Но что же случилось дальше?
— Шли месяцы, они складывались в годы... Я не раз давала себе клятвы: все, Грета, пора уходить, добром для тебя этот фантастический карнавал не закончится... Меня звали замуж, не раз и не два... Но, во-первых, я уже сама была хорошо материально обеспечена, а во-вторых, среди моих ухажеров не оказалось ни одного, кто бы мне понравился. И я хотела сначала покончить с работой в «Монолите», а уже потом решать, где и с кем мне жить дальше...
Девушка надолго замолчала, и только когда сидевший напротив нее Дорохов решил уж было, что исповедь подошла к концу, она, словно прочитав его мысли, возобновила свой рассказ:
— Когда я стала настаивать на том, чтобы уйти на «пенсию», это не вызвало восторга у владельцев клуба «Монолит». Поняв, что отныне я не свободна, я объявила забастовку, то есть отказалась от выступлений, которые проходили два раза в неделю. «Все, баста, — сказала я. — С завтрашнего дня ноги моей здесь не будет!»