Танцы теней
Шрифт:
В голове гудело.
Он мог вызвать Кляксу по ССН, но это непременно заметили бы сержанты, полукругом идущие позади, в двух шагах, как загонщики. Им ничего не стоило обыскать его — и обнаружилось бы тотчас, что под грязной дерюгой на нем вполне приличный свитер, теплое нательное белье… На пандусе склада стояли охранники Нахоева, курили, смотрели… нельзя было раскрываться.
Никак нельзя...
Без стеснения заорав дурным голосом, Волан метнулся к забору, поближе к калитке, за которой находился пост Дональда. Сюда слышна была
Сержанты почему-то не пошли за ним.
Продолжая кричать, Дима Арцеулов тащился на руках вдоль чугунной решетки, перебирая толстые ледяные прутья голыми ладонями, чувствуя, как липнет кожа к студеному железу. И он не видел происходящего за спиной.
Музыка смолкла.
Андрей Лехельт сделал несколько шагов от калитки навстречу. Сквозь решетку на него глянуло искаженное болью, залитое кровью лицо Волана. Бросив смычок, рука Лехельта рванулась за пазуху, к пистолету.
— Нет, Андрюха, нет, — в голос сказал Волан, пользуясь тем, что лица его не было видно преследователям, и покачал головой.
Губы плохо повиновались ему, ноги отказывались идти, и он медленно опустился на землю возле забора, пятная белый снег крупными каплями крови из разбитого носа.
— Помогите! — в ужасе закричал Лехельт. — Кто-нибудь! Человека убивают!
Волан понимал, что кричит он в ССН, для Кляксы.
«Почему же убивают? Пока только бьют…» — хотел пошутить он, но не успел.
Кто-то сильный сзади навалился на шею, пригнул голову к земле и с резким хаканьем вогнал ему под левую лопатку длинную заточку.
Клякса услышал первый крик Волана — отдаленный, едва уловимый в базарном гомоне. Он сделал несколько шагов в сторону и сразу побежал, петляя между рядами, расталкивая народ.
Он всю смену ждал чего-то подобного.
Когда по связи закричал Лехельт, Зимородок уже выскочил из рядов на чистое пространство двора. Прошло всего секунд десять. На его глазах бритый воровской бригадир ударил заточкой сникшего у забора Волана в спину и побежал прочь, в калитку.
Сержанты, отвернувшись, глядели в стороны, на бегущего Зимородка.
Один даже с дурацкой ухмылкой попытался подставить ему подножку, но Костя, не отвлекаясь, перепрыгнул откляченное милицейское копыто.
Потом, твари, все потом…
Дима недвижно лежал на боку, поджав колени, стиснув пальцы в кулаки у груди.
Дыхания не было слышно, лицо покрывала синеватая бледность, рот был судорожно открыт, нос заострился. Из спины страшно торчал криво обмотанный синей изолентой тупой конец вытесанной из напильника заточки.
— Пацан, скорую быстро! — заорал Клякса оторопевшему за оградой Дональду.
Даже в эту минуту он не назвал его по имени.
— По мобиле, дурак, по мобиле! — продолжал кричать он, видя, что Андрей растерялся.
Лицо Лехельта приняло осмысленное выражение, он схватился за мобильник у пояса.
— Не говори, что бомжа, не приедут! Говори —
Сержанты и охранники стояли шагах в двадцати и молча смотрели, не вмешиваясь.
Дело было сделано.
Клякса рванул затертый бушлат так, что посыпались пуговицы, остался в сером водолазном свитере.
— Я сейчас… сейчас…
Не касаясь рукояти, он прикрыл плечи и голову Димы Арцеулова, вполголоса сказал подбежавшему Дональду.
— Доложи на базу! Пусть звонят по больницам, в ГУВД! Пусть поднимут вертолет, если смогут! Нужна серьезная операция, иначе амба… Опиши ранение, понял? И никого к нему! Хоть костьми ляг, всё разрешаю! Только доктора! Мусора подойдут — вали их на хрен! — белый как мел Лехельт сунул руку под куртку, поближе к рукояти ПССа.
Вокруг них уже собирались зеваки.
Кто-то потянулся потрогать торчащий из спины конец заточки.
Невысокий Зимородок с силой всадил локтем в любопытную толстую харю, со злой радостью отметил, как промялась верхняя губа жирного придурка и как из-под нее на подбородок вывалились обломки передних зубов, не стал дожидаться даже падения тела — и побежал.
Бежал капитан по-особому, чуть пригнувшись, частыми шагами, так, что ноги мелькали, откинув в сторону неподвижную правую руку. Он бегал так много лет, всю юность свою на границе, сжимая в правой руке автомат.
Автомата не было — а привычка осталась.
И еще осталась привычка бежать вот так часами, по горам, по песку, по снегу, по траве, бежать до полного изнеможения. Бывали случаи, когда им приходилось поочередно тащить на руках обессилевшую овчарку…
Когда Клякса выскочил на площадь к желтому собору с зелеными куполами, вор улепетывал во все лопатки в метрах трехстах от него. Костя устремился за ним с неумолимостью робота. Никакого беспокойства он не испытывал, только нетерпение. Исход погони был предрешен.
Часто дыша, молотя подошвами по скользкому тротуару, Зимородок не чувствовал ни боли в раненом когда-то плече, ни потянутого сухожилия…
Прежде чем скрыться за поворотом, бритый верзила в кожаной куртке, за которым в зоне закрепилось ласковое имя Ириша, удовлетворенно оглянулся. Потеряв его из виду, Клякса еще прибавил прыти, перескочил через бабкину тележку, перегородившую путь, прыжком перелетел через капот выезжающего со двора автомобиля… Ничто не могло его остановить.
Когда он вывернулся из-за поворота, разрыв между ним и бритым «петухом» сократился метров на сто.