Танцы втроем
Шрифт:
6 мая, 13.50
Позвонив в Управление и подтвердив сообщение Силина, Кононов помедлил и, махнув рукой, набрал свой домашний номер. В трубке озорно подвывали длинные гудки. Перенабрал еще два раза. Результаты те же. Предусмотрительный Пельш выключил телефон. "Я тут над мертвой женщиной, а он там над живой", – философически подумал Кононов, расхаживая по квартире с радиотрубкой, аккуратно обернутой носовым платком.
На красной
6 мая, 13.56
Когда человек занимает выгородку площадью шесть квадратных метров в рабочем общежитии, осмотр его личных вещей едва ли отнимет много времени. Квартира-комната Рубиной более походила на престижный мебельный салон и занимала площадь никак не меньше восьмидесяти метров. Судя по всему, либо сама Рубина, либо (и это вероятнее всего, ведь делать по-настоящему большие деньги у нас в стране, несмотря на вялые призывы к эмансипации, остается прерогативой мужчин) ее муж занимались весьма крупным и прибыльным бизнесом. А где прибыльный бизнес, там и мафия, каковая азбучная истина известна любому ребенку эпохи Голливуда.
Что же искать? Искать надо все. Но, прежде чем искать, нужны были понятые, протокол и все прочие формальности. Нужно было, в конце концов, снять все "пальчики" и, пока тело на месте, сделать кучу фотоснимков, а эксперты пока не ехали.
Из ванной после десятиминутного отсутствия вышел бледный сержант. На его мокром лице с легкостью читались все переживания молоденького пацана, который первый раз в жизни увидел настоящий труп. Мне волей-неволей доставалась роль бывалого, хотя на самом деле и в моей практике отнюдь не на каждый день приходятся застреленные женщины.
Я принял соломоново решение.
– До приезда всех остальных нам здесь пока делать нечего, сержант. Вызовите еще кого-нибудь из отделения, пусть постоит на дверях, а мы пойдем поговорим с соседом.
Пока сержант разговаривал с каким-то Михалычем, я тоже сходил умылся, еще раз невольно восхитился ванной, где на стенах весело плескались нимфы и дельфины и, просидев пять минут в неловком молчании со своим случайным напарником в ожидании наряда из отделения (которое, оказывается, находилось в соседнем доме), мы ушли.
6 мая, 13.59
В дверь позвонили.
Странно, неужели Аня позабыла ключи? Или соседи? Хорошо, если это будет та поразительно красивая женщина, которая ходит с гибким молодым человеком. Аспирин, молоток, чем я еще могу быть полезен?
Силин вздохнул. В свои неполные сорок Силин мог смело констатировать: кроме аспирина и молотка он вряд ли мог чем-либо послужить такой шикарной женщине, такой фемине,
Зарплата, которую не платят, дочь, которой ты безразличен, жена, которая тебя презирает.
И все-таки, все-таки. Ведь в лотерее судьбы на миллион пустышек иногда приходится один счастливый билет. В конце концов, лысина ведь тоже по-своему привлекательна. Сексуальна. Все папы римские были плешивцами – и ничего.
Звонок повторился – долгий, переливчатый, настойчивый. Так звонят женщины, которых обуревает мигрень. Еще миг – и она упадет без чувств, еще миг – и аспирин будет бессилен.
Силин засуетился. На бритье времени не было, да и лезвия закончились – спохватился он уже в ванной. Пиджак, пиджак, где этот проклятый пиджак?
"Иду!" – крикнул он, торопливо застегиваясь.
Два раза щелкнул верхний замок. Один раз – нижний. Звякнула цепочка.
За дверью стояли двое.
– Гражданин Силин?
– Да, пятьдесят восьмого года рождения, – механически пробормотал Силин, зачем-то краснея.
– Старший следователь уголовного розыска Владимир Кононов, – представился молодой плечистый парень, протягивая раскрытое удостоверение.
6 мая, 14.04
– Итак, вы утверждаете, что в милицию не звонили?
– Нет, упаси боже, зачем?
– В диапазоне между двенадцатью и часом? Нет?
– Нет же, нет.
– Хорошо. Есть кто-нибудь, кто мог бы подтвердить ваши слова?
– Да, Аня.
– Ваша жена?
– Дочь.
– Она сейчас дома?
– Нет, гуляет. С ребятами.
– Так, с ребятами. Скоро вернется?
– Ну, не знаю, часов в одиннадцать. А что? Она что-то натворила?
– Гражданин Силин, ваша дочь нужна нам, чтобы подтвердить факт вашей непричастности к телефонному звонку в милицию. Ясно?
– Да, ах, да-да, конечно, простите.
– Вы могли бы объяснить товарищу старшему сержанту как ее разыскать?
– Да, она скорее всего на стадионе за сто восьмой школой, ее из нашего окна зимой видно, когда нет зелени. Они сидят там на таких врытых в землю покрышках разноцветных, знаете?
– Вы сказали "скорее всего". А если ее там нет? Может, вы дадите телефон ее ближайшей подруги или, ну, друга. Сколько ей?
– Пятнадцать на днях. Или, подождите-ка…
– Хорошо, хорошо, в конце концов сейчас это не так уж важно. Так у вас найдутся их телефоны?
– Вряд ли. Сейчас мы, родители, почти ничего не знаем о жизни своих детей.
– Ладно. Сержант, вы знаете место, о котором говорит гражданин Силин?
– А как же. Вечно там костер до небес, петардами балуются, бутылки бьют. В неделю по три привода в детскую комнату.
– Хорошо. Сходите туда и, если Ани, Ани Силиной, запомните, там нет, то расспросите ребят и поделикатнее. А то знаю я вас.