Танец фавна
Шрифт:
Николь тоже сегодня упоминала о статье в Le Figaro. Что же там написали? Ленуар спустился в салон и взял свежий номер газеты. Она состояла из восьми страниц. На первой публиковались самые горячие новости и депеши из других стран; на второй – политические обзоры, выдержки из газет и фельетон; на третьей – театральная афиша, спортивные обозрения и последние результаты скачек; на четвертой и пятой – различные объявления, анекдоты, письма и телеграммы, а три последние страницы занимала реклама.
Элегантная публика любила читать газету, потому что там она читала о себе в рубриках «Мир и город», «Салоны», «Клубы», «Благотворительность», «Посольства», «Светские новости»… Смысл этих рубрик был один:
Главным редактором Le Figaro с 1902 года был Гастон Кальмет. И к 1912 году он уже давно считал себя ее хозяином. Именно Кальмет задавал тон газеты, сначала подстраиваясь под вкусы своих читателей, а потом диктуя свои. Расследуя дело о гибели Софии фон Шён [1] , Ленуар узнал, что брат главного редактора газеты Альбер Кальмет работал с Камилем Гереном в лилльском Институте Пастера над созданием вакцины против туберкулеза. Просто удивительно, насколько разный путь выбрали братья! Младший подался в науку, а старший, став зятем владельца Le Figaro, возглавил редакцию самой влиятельной газеты Франции.
1
Читайте об этом расследовании в романе «Черный, как тайна, синий, как смерть».
Нужный текст Ленуар увидел сразу. Заголовок к статье о вчерашней премьере русского балета был напечатан мелким шрифтом, но на самой первой странице. Несмотря на маленькие буквы, от внимательного читателя не могло ускользнуть, что только эта заметка вышла за подписью главного редактора газеты.
ЛОЖНЫЙ ШАГ
Читатели не найдут на привычном месте под рубрикой «Театр» отзыв нашего уважаемого сотрудника Робера Брюсселя на премьеру «Послеполуденного отдыха фавна», хореографической картины Нижинского, поставленной и исполненной этим удивительным артистом.
Я не допустил, чтобы она была напечатана.
Нет смысла судить здесь о музыке Дебюсси, которая к тому же не составляет новости, так как написана почти десять лет назад…
Но читатели Le Figaro, побывавшие вчера в «Шатле», не станут возражать, если я выражу здесь свой протест против самого невероятного из виденных ими зрелищ, которое нам предложили под видом серьезного спектакля, претендующего на принадлежность к высокому искусству, гармонию и поэтичность.
В действительности же те, кто говорит об искусстве или поэзии в связи с этим представлением, издеваются над нами. Это и не грациозная эклога, и не философское произведение. Перед нами не знающий стыда Фавн, чьи движения гнусны, чьи жесты столь же грубы, сколь непристойны. И не более того. Справедливыми свистками была встречена столь откровенная мимика этого звероподобного существа, чье тело уродливо, если смотреть на него спереди, и еще более отвратительно, если смотреть в профиль.
Эту животную реальность достойный уважения зритель не примет никогда.
– Разве вы сегодня не должны быть в театре? – Русский бульдог посмотрел на сыщика через монокль. Дягилев выглядел так, словно он только что побрился и вышел в свет. – Я очень рассчитываю на вашу помощь и поддержку. Читаете, что сегодня написал Кальмет?
– Кажется, статья уже наделала
– Скандал не в том, что он написал. Скандал в том, что теперь даже русский балет, культура становятся заложниками политики, мсье Ленуар.
– Вы считаете, что это связано с действиями Российской империи на Балканах?
– Если балканский вулкан взорвется и Австро-Венгрия выступит против России, Франция будет вынуждена столкнуться с Германией. А этого сейчас никто не хочет. В статье Кальмета я вижу попытку французского правительства охладить во французах симпатию к русским, чтобы развязать себе руки в дипломатии. А что может быть эффективнее, чем назвать нас в очередной раз «варварами»?
– Эта заметка ничего не изменит в отношении к русским. В политических вопросах, насколько мне известно, самое главное – не кого французы любят или не любят, а кого они ненавидят или боятся. А боимся мы не русских, а немцев. Думаю, что Гастону Кальмету просто мало заплатил российский посол за дружбу и лояльность самой влиятельной газеты Франции. А что еще вероятнее, ему за эту статью кто-то заплатил больше русских.
Дягилев несколько секунд рассматривал Ленуара в монокль, словно увидел его впервые. Затем он отложил газеты и сказал:
– Мы сегодня с Вацлавом были у Астрюка. Самое удивительное, что даже он не знает, откуда ветер дует. Обычно критик Робер Брюссель занимает очень благосклонную позицию по отношению к русским балетам. Я представить не могу, почему Кальмет запретил печатать его статью. Астрюк обещал разобраться. Но на все нужно время, а времени у нас нет: завтра следующее выступление. Я написал письмо Родену, чтобы он вступился за спектакль. Вчера он был на премьере, и у него остались самые приятные впечатления…
– Мсье де Дягилефф, почему Чумаков приехал в Париж и почему он поселился в вашем отеле? – перешел к делу Ленуар.
Дягилев прикусил верхнюю губу – тоненькая полосочка его усов изогнулась.
– Кажется, вы действительно умеете добывать информацию, мсье сыщик. Вы знаете, очень сложно управлять балетной труппой. – Голос Дягилева поднялся на один тон выше. – Я прилагаю все усилия, чтобы показать Западной Европе русское искусство. Когда речь идет об опере, все понимают, что это серьезно. Когда речь идет о живописи, за художников говорят их картины. За музыкантов – их инструменты. А балет всегда воспринимали как нечто несерьезное, созданное только для мимолетного развлечения. Я это изменил. Проблема в том, что талантливые танцовщики – молодые люди. А молодой коллектив парадоксален. Он стремится к разрушению правил и одновременно не может существовать без сильной, авторитарной власти.
– А вы обладаете такой властью? – спросил Ленуар.
– Властью нельзя обладать. Положение вожака стаи следует сначала заслужить. А дальше все подчиняется законам природы: члены стаи слушают своего вожака, а он защищает их от врагов. Все артисты балета для меня как дети. Они творят с детским запалом. И это очень ценно. Просто иногда они с таким же запалом совершают глупости.
– И какую глупость совершил Чумаков?
– Чумакову я обещал, что возьму его в труппу выступать в Лондоне и Монте-Карло. На тот случай, если Нижинский не сможет. Он в последние месяцы работает на износ. Я давно знаю Вацлава: после сильных нагрузок он обычно заболевает. Конечно, делает он это неспециально, но такова его творческая натура. Я ждал Чумакова в Лондоне, а он без спросу приехал к нам в Париж. Вацлав был вне себя. Стал мне угрожать. И все это накануне его премьеры как балетмейстера. Пришлось снова сглаживать острые углы, я запретил Чумакову появляться в театре «Шатле» до премьеры. Но у меня в труппе – дети. У них в голове звучит только «я», «я» и снова «я».