Танец фавна
Шрифт:
Николь, наверное, волнуется, что Ленуар так и не пришел в театр. Если бы она только знала, на какую выразительную театральную постановку пригласили Габриэля на пару этажей выше…
Сцена перед его глазами тоже напоминала дурную декорацию с заявкой на эпатаж. Впрочем, все это к лучшему. Обычно агента Безопасности из бригады краж и убийств вызывали по конкретному делу, когда и жертва, и обстоятельства убийства были уже известны. Сегодня все выходило наоборот. Ему не сказали даже имени трупа. Старичок втолкнул сыщика в совершенно незнакомый ему мир. Значит, суфлировать
Ленуар взглянул на свои карманные часы, провел указательным пальцем по черным усам и приступил к работе.
Волосы убитого были взъерошены. Голова лежала на боку, и лужа крови под ней растеклась ровным кругом. Только левая часть головы и щеки были запачканы кровью, а выходило, что голову после убийства не двигали и убийца стрелял сзади. Если мысленно проследить траекторию пули, то она вылетела из оружия со стороны двери. Штрих первый.
Тело, в отличие от головы, лежало на спине в неестественной для упавшего человека позе: руки вытягивались в слишком прямую линию, впрочем, как и ноги убитого. Значит, тело после убийства передвигали. Штрих второй.
Лицо жертвы было густо измазано черным гримом. Черная краска темнела также на среднем пальце правой руки убитого. Судя по его фигуре и длинным мускулистым ногам с ярко выраженными артритными фалангами пальцев, перед сыщиком лежал труп танцовщика. Штрих третий.
Ленуар присел и слегка приподнял левое веко убитого: пятна Лярше еще не проявились. Получается, что со времени смерти молодого человека прошло не более пяти часов. На вид жертве было примерно двадцать лет. Штрих четвертый и последний. Первый набросок убитого был готов. Часы показывали, что прошло уже семь минут. Оставалось тринадцать.
Сыщик продолжил осмотр. На полу у ширмы валялись вещи и брезентовая сумка. Возможно, они принадлежали жертве. На глаз определить трудно, а трогать пока ничего нельзя. Сыщик достал свою записную книжку и стал записывать.
На полу стояли вазы с цветами. Белые и розовые розы. Из самого маленького букета торчал красный прямоугольник помады и записка. На туалетном столике все предметы были разбросаны в том виде, который Ленуар называл «хаотической композицией».
Из рамки зеркала торчали две карточки с фотографиями и подписью «Вацлав Нижинский». На одной из них он стоял в коротком платье и без грима в позе Синего бога. На второй Нижинский аккуратно сидел на стуле в черном костюме и задумчиво смотрел на фотографа. Ленуар сравнил изображение с телом на полу. По сложению и чертам лица оно напоминало русского танцовщика, но все-таки убитый был не Вацлавом Нижинским.
У ножек туалетного столика были царапины, словно его совсем недавно придвинули к стене. На туалетном столике лежала открытая коробочка с гримом, а слева ее охранял стаканчик с острыми кисточками. Здесь же валялись карандаши с затупленным грифелем и еще несколько открытых писем с видами Парижа. У одной из карточек – массивное платиновое кольцо с сапфиром. Справа лежали закрытые коробки конфет, а сверху – искусственные
Поднимая взгляд выше, на зеркало, Ленуар увидел жирный след от руки. Он подул на него, и рисунок в форме круга с точкой посередине проявился четче.
В этот момент дверь открылась, и Василий изумленно спросил:
– Труп не убрать? Вы же полицейский!
– Я агент из бригады краж и убийств, а не уборщик, – сделал легкий поклон Ленуар.
– Но… Если сюда прийти репортеры, большой скандал!
– Вы же сказали, что готовы держать оборону? – Ленуар медленно снял перчатки. Василий вошел в уборную и запер за собой дверь. – Кто этот молодой танцовщик?
– Это наш носильщик…
– Василий, не стоит со мной играть в игры. Это артист кордебалета, иначе у него не было бы времени подниматься во время основной репетиции в уборную к Нижинскому. Когда вы обнаружили тело?
– Еще утром…
– Я же сказал, не тратьте попусту мое время. Если бы тело пролежало тут весь день, оно было бы сейчас в другом состоянии. Когда и кто обнаружил тело?
– Я вошел сюда незадолго до премьеры. Это Гришка Чумаков, – выдохнул слуга.
– Кто еще был с вами?
– Ну…
– Вы не смогли бы сами отодвинуть туалетный столик, чтобы повернуть тело. Говорите, кто с вами был?
Василий молча посмотрел на Ленуара. В глазах его читался панический страх.
– Когда я вошел, тут был он, – слуга показал пальцем на труп. – А над ним сидеть Ваца… То есть Вацлав. Нижинский. У него на руках была кровь. Он очень пугаться. Я тоже пугаться. Но он не убить! Нет!
– Я знаю, что он «не убить». Если бы он «убить», то сидел бы в уборной вместе с орудием убийства.
Василий подошел к трупу и хотел показать, как сидел Нижинский. Но Ленуар его одернул:
– Ничего не трогайте. Это место преступления. Я должен вызвать сюда моих сотрудников из отдела Бертильона. Где у вас телефон?
– Но Сергей Павлович не разрешит!
– Здесь отдает приказы не Сергей Павлович, – перебил слугу Ленуар. – Когда вы обнаружили труп, он был уже голым?
– Нет.
– Зачем же вы его раздели?
– Так он это… Он был в костюме Вацы. В костюме Фавна. А Вацлаву нужно было выходить на сцену. Это его личный костюм. Я позвать Сергея Павловича. Сергей Павлович велел Ваце и мне снять с Гришеньки трико и рога. Надо было переодеваться для спектакля.
– Дягилев велел снять трико с трупа, чтобы Нижинский снова потом его надел? – воскликнул Ленуар.
– Д-да… Сегодня премьера. Первый спектакль Вацы как балетмейстера. Нельзя отменить. Нельзя допустить скандал! Ваца не убивать! Ваца потерять сознание на сцене! Его еле привести в чувство и проводить в коридор.
Ленуар ответил не сразу.
– Вы слышали выстрел?
– Нет.
Это было странно. Не услышать выстрел, когда стреляли не через подушку, было сложно. Ленуар снова взглянул на тело. Григорий Чумаков продолжал смотреть на него невидящими глазами.