Танец меча
Шрифт:
Чимоданов шатался по комнате и скучал. Согнав кота прицельным пинком, он обрушился на стул.
– Никто не хочет прикола?
– радостно спросил он.
Все с беспокойством уставились на Петруччо, зная, что приколом может оказаться даже граната без чеки.
– Сегодня я иду: вижу вначале повешенную кошку, потом дохлую ворону, а потом понимаю, что это просто привязанная к дереву ленточка. Во какие бывают глюки! Ну как?
– Чимоданов с торжеством огляделся, не встретил ни в ком интереса
– Жри прямо из кастрюли, Чемодан!
– посоветовал Меф. Тревожно покосился на Дафну и поправился: - Я хотел сказал: кушай из кастрюльки, Петя! У нас закончились чистенькие тарелочки!
Мальчик Петя стал кушать из кастрюльки, производя ужасные всасывающие звуки.
– Катя говорит: вытирать об себя руки некультурно!
– внезапно произнес Мошкин, глядя на Чимоданова.
Петруччо перестал жевать. Изо рта у него свисала капуста.
– Какая еще Катя? Женщина - ребро! В костях мозга нет!
– Катя говорит: в костях - костный мозг!
– сразу возразил Мошкин.
– Кто твоя Катя? Профессор?
– Неа. Катя учится с ним в полиграфе, - объяснил Меф с улыбкой.
– Это та, которая у него маечку взяла постирать? У, змеища, издали подбиралась!
– буркнул Чимоданов.
Даф молча показала пальцем на обои, на которых фломастером было выведено:
Сказав гадость о ком-то, ты сказал ее о себе.
– Светлая пропаганда!
– проворчал Чимоданов.
– А мне по барабану! Все равно змеища!
Евгеша довольно заулыбался. Для него Катя была настоящим сокровищем. Наконец-то Мошкин всегда знал чего хотеть и имел кучу готовых мнений.
С этой же Катей, кстати, связана была занятная история. Мошкин рассказывал ее так:
«Еду в институт и вижу по дороге парня в зеленой куртке с оранжевыми карманами и желтыми рукавами. Натурально попутай, да? Я смотрю и думаю: неужели найдется еще хоть один придурок, который эту куртку купит? Потом пришел, а Катя встречает меня в такой же куртке!»
«Постой, - осторожно спросила Дафна, - а твоя осенняя куртка… ну в которой ты вчера приходил… она разве не…?»
– Так это она и есть. Катя мне ее передарила. Она ей велика оказалась, - ответил Мошкин с робкой улыбкой.
Когда мальчик Петя Чимоданов съел все, что имелось в кастрюльке, они с Мефом стали вспоминать про вчерашний дождь и спорить, кто больше намокает: человек, который идет под дождем, или человек, который бежит. Меф утверждал, что который бежит, потому что он еще и грудью капли сшибает. «Зато он меньше времени под дождем проводит!» - напирал Чимоданов.
Мошкин не вмешивался. Он только вспоминал, как шагал вчера по огромной луже, в которую превратилась 2-я Хуторская улица, останавливался и спрашивал: «Когда ты совсем мокрый,
Пока они препирались, соскучившаяся Дафна пела Депресняку колыбельную: «Спи моя гадость, усни!» Бывали случаи, когда Чимоданов и Меф спорили о какой-нибудь ерунде часа по два, и Даф, зевая, отправлялась спать, оставив их выяснять, сохранится ли человеческая культура, если пять мужчин и пять женщин попадут на необитаемую планету, не имея даже гвоздя и шариковой ручки, или не сохранится.
– Подчеркиваю! Имей в виду!
– наконец сказал утомленный Чимоданов.
Горло у него сипело от многократного повторения одного и того же.
– Да имел я тебя в виду!
– отвечал Меф, под глазами у которого голубели подковы.
Он посмотрел на часы и со стоном встал, чтобы собираться в универ.
– А я тогда посплю часик на твоей кровати! Вечером тренировка!
– сказал Мошкин, обрушиваясь на диван Мефа. Диван всхлипнул всеми пружинами.
Вернувшись из университета, Меф обнаружил у входа в общежитие мотоцикл Эссиорха, прикрученный цепью к выносной рекламе магазина «Продукты». Возле мотоцикла на корточках сидел обросший бородой озеленитель в шлепках и ногтем большого пальца ковырял цепь там, где с нее содралась краска.
– Здравствуй, аксакал! Твой мотоцикл?
– спросил Меф.
Озеленитель не растерялся.
– Тут парковать нельзя! Слюшай, да!
– сказал он, отодвигаясь от мотоцикла не дальше чем на шаг.
Меф некоторое время прождал, пока он уйдет, но так и не дождался. Озеленитель смотрел на него круглыми глазами и грозно шевелил большими пальцами ног. Тогда Меф ушел сам.
Эссиорх с Дафной сидели за столом. В первую секунду Меф подумал, что они играют в карты. Но они раскладывали фотографии. Меф заглянул Дафне через плечо. На одном из снимков он узнал Тухломона. Другие тоже показались ему знакомыми. Когда-то он часто видел их в очереди суккубов и комиссионеров.
– Этот?
– спрашивал Эссиорх, подвигая один из снимков.
– Он бы не рискнул. Очень уж Арея боялся, - отвечала Даф и двигала вперед другой снимок.
– Скорее уж этот! Вечно первым лез и наглел!
– Эссиорх! Скоро без мотоцикла останешься!
– сообщил Меф.
Вскочив, хранитель подбежал к окну. Озеленитель раздобыл где-то ножовку и увлеченно пилил цепь.
– Да нужен ему мой мотоцикл! Говорил я Улите: крась лучше!
– зевнул Эссиорх, возвращаясь на свое место.
– Ты что, не собираешься ничего делать?
– Цепь заговоренная. Чтобы ее перепилить, нужно лет шесть, - довольно объяснил Эссиорх.