Танец на кладбище
Шрифт:
Но д’Агоста ничего этого не слышал. Последние восемнадцать часов он провел, сидя у кровати, стоящей в отдельной палате. Он смотрел в пол, автоматически сжимая и разжимая пальцы здоровой руки.
Краешком глаза он уловил какое-то движение. В дверном проеме показалась Нора Келли. Голова у нее была забинтована, ребра под больничным халатом обмотаны эластичной лентой. Она подошла к кровати.
— Как он?
— Все так же, — вздохнул д’Агоста. — А вы как?
— Гораздо лучше. А как у вас дела?
Д’Агоста покачал опущенной головой.
— Лейтенант, я хочу поблагодарить
Д’Агоста почувствовал, что краснеет.
— Я ничего особенного не сделал.
— Нет, сделали. Правда.
Погладив его по плечу, она вышла из палаты.
Через два часа он опять поднял глаза. На этот раз в дверях стояла Лаура Хейворд. Увидев д’Агосту, она быстро подошла к нему и поцеловала в щеку. Потом села рядом.
— Ты должен поесть, — сказала она. — Не сидеть же здесь вечно.
— Я не голоден.
Она наклонилась к нему.
— Винни, ты мне не нравишься. Когда Пендергаст позвонил мне и сказал, что ты в подземелье, я… — Она замолчала и взяла его за руку. — Я вдруг поняла, что просто не могу потерять тебя. Послушай, перестань во всем винить себя.
— Я слишком распсиховался. Если бы я держал себя в руках, его бы не подстрелили. В этом все дело, и ты это прекрасно знаешь.
— Ничего подобного. Кто знает, чем бы кончилось это дело, сложись все по-другому? Мы ведь охраняем порядок, а не гадаем на картах. Ты слышал, что сказал доктор? Кризис уже миновал. Пендергаст потерял много крови, но он выкарабкается.
Тело на кровати чуть шевельнулось. Парочка впилась в нею взглядом. Агент Пендергаст чуть приоткрыл веки. Он был бледен как смерть, а болезненная худоба лишь усугубляла его сходство с бестелесным призраком.
Агент смотрел на них застывшим взглядом немигающих светло-серых глаз. На какое-то страшное мгновение д’Агосте показалось, что он умер. Но тут губы Пендергаста шевельнулись. Д’Агоста и Хейворд наклонились к нему.
— Я рад, что вы оба прекрасно выглядите, — проговорил агент.
— Вы тоже, — ответил д’Агоста, пытаясь изобразить улыбку. — Как вы себя чувствуете?
— Я много размышлял и радовался вашему участию. Что у вас с рукой, Винсент?
— Сломал локтевую кость. Ничего страшного.
Пендергаст закрыл глаза, но через мгновение открыл их вновь.
— Что там было? — спросил он.
— Где?
— В сейфе Эстебана.
— Старое завещание и свидетельство.
— Ага, — прошептал Пендергаст. — Завещание Элии Эстебана?
— Откуда вы знаете? — удивился д’Агоста.
— Я нашел могилу Элии Эстебана в подземелье Вилля. За несколько минут до этого она была вскрыта и ограблена. Видимо, ради этих самых документов. Полагаю, это свидетельство о праве собственности?
— Да. На ферму с участком земли в двадцать акров.
Агент медленно кивнул.
— Фермы, видимо, уже не существует?
— Давно. Сейчас это двадцать акров элитной недвижимости между Таймс-сквер и Мэдисон-авеню, в районе Сороковых улиц. Завещание было составлено таким образом, что Эстебан вполне мог претендовать на наследство.
— Он, конечно, не собирался завладеть землей. Используя этот документ, он мог вчинить иск по
— Может, и стоит, да только не для меня.
Пендергаст высвободил из-под одеяла руки и аккуратно разгладил необычайно тонкое белье, оказавшееся здесь стараниями Проктора.
— Там, где сейчас находится Вилль, когда-то жила очень специфическая община. Рен рассказал мне, что, когда она распалась, ее основатель стал владельцем фермы в Южном Манхэттене. Этот фермер и Элия Эстебан — одно и то же лицо. После смерти он был похоронен в подземелье основанного им поселения вместе с этими пресловутыми документами — завещанием и свидетельством.
— Похоже на правду, — согласился д’Агоста. — А как Александр Эстебан пронюхал об этом?
— Когда он отошел от дел, у него объявилась страсть к изучению своего генеалогического древа. Он нанял ученого, чтобы тот покопался в его родословной. Тот и сделал это сенсационное открытие — за что поплатился жизнью. Кстати, это его тело находилось в подвале у Эстебана.
— Мы нашли его, — подала голос Хейворд.
— Труп этот весьма пригодился. Это его сбросили в реку Гарлем, после чего наш общий друг Уэйн Хеффлер вместе с так называемой сестрой опознал в нем Феринга.
— Значит, Колин Феринг был жив, когда убивал Смитбека, — заметил д’Агоста.
Пендергаст кивнул.
— Театральный грим творит чудеса. Не зря же Эстебан был режиссером.
— Мне кажется, агент Пендергаст нуждается в отдыхе, — вмешалась Хейворд.
Пендергаст слабо махнул рукой.
— Чепуха. Разговор проясняет сознание.
— И все же я пока не понимаю, — проговорил д’Агоста.
— Сейчас объясню.
Закрыв глаза, Пендергаст сложил руки на одеяле.
— Итак, Эстебан узнал о существовании документа, который мог сделать его баснословно богатым. К несчастью, он был спрятан в саркофаге, который находился в подземелье теперешнего Вилля, где жили сектанты, исповедовавшие тайную религию и весьма недружелюбно относящиеся к пришельцам. Секта эта была столь замкнутой, что ее членами могли быть не более ста сорока четырех человек. Новый сектант мог появиться только после смерти старого. Так что у Эстебана не было никаких шансов туда проникнуть. Тогда он решил воззвать к общественному мнению и заставить городские власти выселить незаконных жильцов. Для этого он и вступил в общество защиты животных и привлек на свою сторону Смитбека, который напечатал статью в «Таймс».
— Теперь понятно, — протянул д’Агоста. — Но одних жертвоприношений было недостаточно. И Эстебан подлил масла в огонь — убил Смитбека и свалил все на Вилль, разыграв этот спектакль с зомби и всякой вудуистской мишурой.
Пендергаст чуть заметно кивнул.
— Но он несколько ошибся с ритуалами вуду. К примеру, с этим крошечным гробиком в саркофаге Феринга. Поэтому мой друг Бертен и был так озадачен. К сожалению, тогда я не придал этому значения. Тем более что в Вилле практиковали не вуду, а собственный извращенный культ, сложившийся за годы вынужденной изоляции. — Агент помолчал. — Для реализации своего плана он нанял Колина Феринга и Кейтлин Кидд.