Танец Опиума
Шрифт:
— Господи… — донеслось до Сакуры испуганный возглас крепыша. — И…И… Ита… Итачи-сама! — он запинался и от ужаса растерял все свои мысли и способность грамотно формулировать цельные предложения. — Итачи-сама, вы не подумайте!..
Сакура с трудом подняла голову и встретилась с бездонно-черными глазами старшего Учихи. Они были холодны и равнодушны, но стоило брюнету окунуться в зеленую бездну замученных глаз, ледяной панцирь безразличия треснул. Всего на секунду… По щекам Харуно теперь катились слезы не то от счастья видеть его, ни то от ужаса перед ним.
Как бы то ни было, Итачи тотчас устремился к девице, на ходу снимая с себя пиджак.
Учиха наклонился к девушке и бережно взял её на руки. Она весила совсем ничего… Исхудалое тело, обтянутое бледной кожей, теперь покрывали ссадины и лиловые синяки. Ноги, в частности внутренняя сторона бедер и расшибленные коленки, измазаны в её же крови. Тоненькие белые ручки тряслись; бедняжка дрожала от холода и страха. Смотреть было жутко…
Сакура, ни жива, ни мертва, чувствовала человеческое тепло; чувствовала, что в безопасности. Но с тем же это до ужаса пугало молодую официантку. А вдруг она сейчас откроет глаза и снова окажется в той проклятой машине, придавленной коренастым мужчиной с веснушками на лице? С тех пор Харуно возненавидела веснушки. Поэтому даже случайная встреча на улице с незнакомцем крупного телосложения, у которого на лице оказывалось чуть больше маленьких коричневых пятен, чем нужно, заставляла сердце Сакуры неистово колоться в панике. Ей казалось, что это тот самый крепыш…
Девушка была сбита с толку: до того она не понимала ту нежность и теплоту, исходящую от темноволосого мужчины. О ней никто и никогда так не заботился, кроме брата. Проявление мягкости от чёрствого, молодого, да к тому же и совершенно незнакомого, человека — нонсенс. Эдакая несостыковка. Официантка жадно вбирала в себя приятный сладковатый запах — парфюм Итачи. Ей казалось, что хватит еще секунды, чтобы окончательно сойти с ума. Всё тело болело и ломило, и слезы градом катились по раскрасневшимся щекам Сакуры. Ей было невыносимо от осознания своей беспомощности и хрупкости в чьих-либо руках. Особенно в руках Учихи…
Итачи спешно добрался до своего авто, осторожно усадил девушку на переднее сидение и захлопнул дверцу машины. Обойдя её с другой стороны, он молча сел на водительское место и тяжело вздохнул.
— Итачи-сама? — неуверенно позвал его крепыш, вплотную приблизившись к приоткрытому окошку. — Сделка все еще в силе, не так ли? — в его голосе пустая надежда.
— Нет, — кратко и чрезвычайно спокойно ответил Итачи.
Резко развернув машину, Учиха направился обратно домой, оставляя позади своих незадачливых подчиненных, с коими он должен был заключить контракт. По условиям несостоявшегося договора эта мелкая группа наркоторговцев из соседнего города переходили под «крыло» семьи Учиха. Однако все карты спутала эта девушка.
Но самое удивительное то, что Итачи было глубоко плевать, кого, каким образом и где они ловят и насилуют девушек,
Однако этот раз стал самым настоящим, первым и последним исключением за всю жизнь прагматичного старшего Учихи. Он задавался вопросом: отчего оступился своих принципов и спас ту, на которую плевать хотел? Почему его сердце дрогнуло, когда она упала на колени с рук крепыша? По какой из несуществующих причин Итачи отменил выгодный контракт, при подписании которого под контроль Учиха переходил целый город, ранее принадлежавший Сенжу? Что именно эта странная девица повредила в нейронах мозга мужчины?!
А ведь Итачи даже не знаком с ней толком. Только видел единожды, да и то от силы несколько часов. Неужели игра стоит свеч?..
Сейчас его лицо было хмурым. Он еще не знал, что скажет своему братцу, и какое наказание последует за этим. Раз уж Саске и притащил её в дом, то она автоматические попадала полностью под его ответственность и контроль, и такого Учиха-младший ну никак не должен был допустить…
========== Глава III. ==========
Итачи заехал на территорию своих владений, припарковался и тяжело вдохнул. Откинув голову назад, брюнет с каким-то разочарованием посмотрел на свой огромный нелепый дом. Он испытывал одновременно столько чувств, что просто-напросто терялся в них. До сего момента ему не приходилось знакомиться с человеческим естеством: слабостью, мягкостью, милосердием, добротой или жалостью… Парень был далек от простых радостей и обыкновенного счастья. Он не ведал об этих приятных мелочах только потому, что был старшим сыном и будущей главой семьи. Такова была его судьба и назначение.
С детства ему внушали, что самая большая опасность и причина никчемности большинства людей заключается в их чувствах и чрезмерной эмоциональности. Старшего Учиха учили думать холодной головой, сознательно отучали радоваться всему на свете и огорчаться по пустякам, рассказывая вместо сказок на ночь психологию человеческого разума. Он с ранних лет держал всё в себе и под своим контролем. Будучи тринадцатилетним сопляком, брюнет был способен легко манипулировать и устанавливать над людьми такую удивительную власть, что перед ним роптали и боязливо прятали голову. И это не учитывая того поразительного факта, что Итачи добивался всего отнюдь не за счет убийств и показательных казней, а лишь одной силой слова. Наверное, потому лицо Учихи и оставалось даже в самые напряженные моменты его жизни каким-то чересчур бесстрастным.
Взгляд брюнета упал на потрепанную девушку, которая словно язык проглотила. Взгляд её был каким-то неестественно пустым и равнодушным. Она почти не шевелилась, пристально разглядывая свои оголенные, разодранные в кровь ноги. Итачи не знал, что сказать ей и как утешить, и было ли это вообще возможно. Ему никогда до этого не приходилось сочувствовать кому-то.
Сама девушка не обращала внимания на парня, позабыв, где она и почему здесь оказалась. Да впрочем, её вообще ничего не интересовало. Молодой официантке было абсолютно всё равно, что ждет её через секунду-другую или через час. Хотелось забыться и оказаться вдруг контуженной…