Танец отражений
Шрифт:
«У вас очень странный вкус в отношении мужчин, миледи», ошеломленно подумал он. «Но как мне с ним повезло…»
Впервые с тех пор, как он пришел в сознание, будущее обнадеживало. Он лежал тихо, позволив ей уйти. Конечно же, она вернется. До того он либо терял сознание, либо отключался от лекарств; сейчас к нему пришел настоящий сон. Сон ему не особо нравился — «если я во сне умру…» — но именно в нем нуждалось его тело, и он заставлял исчезнуть боль.
Постепенно он восстановил контроль над своей левой рукой. Затем заставил дернуться правую ногу.
Доктор Дюрона выглядела лет на десять старше и стала холодной. Ледяной. Гладкие волосы, разделенные на прямой пробор, были подстрижены в каре до середины щеки, в них посверкивали серебряные нити. Прикоснувшиеся к его телу руки, которые помогли ему сесть, были сухие, холодные, суровые. Совсем неласковые.
«Я попал в искривление времени. Нет. Меня снова заморозили. Нет. Я слишком долго поправляюсь, и она разозлилась за то, что я заставляю ее ждать.» Нет… От крушения надежд у него перехватило горло. Он только что потерял своего единственного друга, и не понимал, почему. «Я разбил наше счастье…»
Она очень профессионально промассировала ему ноги, облачила в просторную больничную рубаху и заставила встать. Он чуть не упал в обморок. Она уложила его обратно в постель и ушла.
Вернувшись в следующий раз, она снова сменила прическу. На сей раз ее волосы отросли и были туго схвачены на затылке серебряным кольцом, спадая прямым конским хвостом с широкими серебистыми прядями. Он мог поклясться, что она постарела еще на десять лет. Что это со мной? Держалась она чуть мягче, но не так жизнерадостно, как в первый раз. Она провела его по комнате туда и обратно, отчего он совершенно обессилел и вскоре снова заснул.
Он ужасно огорчился, когда она снова вернулась в своем ледяном, коротко стриженном воплощении. Однако пришлось признать, что подняла и заставила его двигаться она вполне действенно. Она гаркала на него, как сержант в учебке, зато он пошел, а потом — даже без посторонней помощи. Она впервые вывела его за порог комнаты. Короткий коридор заканчивался уходящей в стену дверью, и она провела его туда и обратно.
Только они завернули на очередной круг, как дверь с шипением отъехала в сторону и из нее появилась доктор Дюрона. В хвостатом обличии. Он уставился на стоящую рядом Дюрону с карэ и чуть не разрыдался. «Нечестно. Вы меня запутали.» Он сморгнул слезы с глаз и вгляделся в нашивки с именами. С карэ была доктор Х.Дюрона. С конским хвостом — доктор П.Дюрона. «А где моя доктор Дюрона? Мне нужна доктор В.»
— Эй, Хризантема, как у него дела? — спросила доктор П.
Доктор Х. ответила: — Не так уж плохо. Хотя сейчас я его почти вымотала сеансом терапии.
— Я бы сказала… — Он пошатнулся, и доктор П. шагнула подхватить его. Он не мог заставить свой рот выговорить членораздельное слово: выходили лишь приглушенные рыдания. — Я бы сказала, «отделала».
— Не совсем, — отозвалась доктор Х., подхватывая его с другой стороны. Вместе
— Лилия никогда не теряет терпения, — укорила ее доктор П.
— На этот раз — теряет, — отозвалась мрачно доктор Х.
— А психика действительно должна восстановиться? — Ему помогли лечь, а не рухнуть.
— Кто знает. Физическое состояние Верба нам гарантировала. Она проделала потрясающую работу. В его мозгу наблюдается множественная электрическая активность, при этом что-то должно заживать.
— Да, но не мгновенно, — раздался из коридора теплый голос с ноткой иронии. — И что это вы обе делаете с моим бедным пациентом?
Это была доктор Дюрона. Снова. Ее прекрасные длинные и абсолютно черные волосы были свернуты в неаккуратный узел на затылке. Пока она с улыбкой шла к ним, он беспокойно вгляделся в ее именную нашивку. «Доктор В.Дюрона». Его Дюрона. Он облегченно всхлипнул. Дальнейшей путаницы ему было бы просто не вынести, от нее он страдал сильней, чем от физической боли. Похоже, с нервами у него было еще хуже, чем с телом вообще. Он себя ощущал, словно в ночном кошмаре, — только кошмары омерзительнее, в них больше крови и расчлененных тел, а тут просто женщина в зеленом стоит по всей комнате и спорит сама с собой.
— Физиотерапия и пытки суть одно и то же, — съязвила доктор Х.
Да, это все объясняет…
— Заходи его пытать попозже, — пригласила доктор В. — Но… мягко.
— И насколько мне можно будет это дело форсировать? — доктор Х., собранная, серьезная, делала заметки в своем органайзере. — Ты же знаешь, что за настоятельные запросы идут сверху.
— Знаю. Физиотерапия не чаще, чем раз в четыре часа, пока я не дам тебе отмашку. И пульс у него не должен подниматься за сто сорок.
— Так высоко?
— Неизбежное следствие того, что сердце еще до конца не выросло.
— Как скажешь, дорогуша. — Доктор Х. со щелчком захлопнула органайзер и, вручив его доктору П., прошагала к двери. Доктор П. вылетела вслед за ней.
Его доктор Дюрона, доктор В., подошла к постели, улыбнулась и причесала его так, чтобы волосы не падали на глаза. — Тебе скоро пора будет стричься. А на проплешинах начали расти новые волосы. Очень хороший знак. Думаю, раз на голове столько происходит, то и внутри нее что-то должно твориться, а?
«Ну, разве что вы считаете за активность приступы истерии»… Он нервно моргнул, и из глаза скатилась слеза, пережиток последней его вспышки ужаса. Доктор коснулась влажной дорожки и с тревожным сочувствием тихо охнула. Он ощутил внезапную неловкость. Я не… Не… Я не мутант. Что?
Она склонилась поближе. — Как тебя зовут?
Он попытался: — Кх… гх… — Язык не слушался. Он знал слова, но никак не мог их выговорить. — Кх… ибя ав'ут?
— Ты повторил за мной? — Она оживилась. — Уже хорошее начало…