Танец падающих звезд
Шрифт:
Ей захотелось пить. Назойливая жажда не давала думать и не хотела ждать. Эмма встала с кровати и пересекла темный коридор за дверью своей комнаты. Добравшись до кухни, она обнаружила, что в доме Килдэр не одна она страдает бессонницей. Ее мать еще не ложилась. Странно, Эмме и раньше доводилось просыпаться от жажды среди ночи, но она никогда никого не заставала на кухне. Мать сидела спиной и не замечала ее присутствия. Казалось, она с большим увлечением изучает страницу какого-то сайта на своем белом ноутбуке. Эмма вытянулась вперед, чтобы получше рассмотреть сайт. И
— Что ты делаешь? — спросила обладательница имени, выходя из укрытия.
— Эмма! — подскочила на стуле Марта Килдэр. — Как ты меня напугала! Ты почему до сих пор не спишь?
— Я задала тебе вопрос, мама. Что это?
— Твое будущее, — ответила синьора Килдэр, не поведя бровью.
— Ты записываешь меня на эти дурацкие курсы китайского языка?!
— Я подумала, тебе будет интересно получить более подробную информацию. Вот и все.
— Разреши, пожалуйста, мне самой думать о моем будущем. И еще разреши заметить, что мне все это совершенно не интересно.
— Darling, почему ты такая категоричная?
Когда мать начинала использовать в речи трудные слова, у Эммы возникало непреодолимое желание отвечать ей грубо и вульгарно:
— Что, на хрен, значит «категоричная»?
Губы матери вытянулись в узкую линию.
— Кто научил тебя таким словам?
— Я самоучка.
Это было уж слишком.
— Все, хватит, — решительно сказала синьора Килдэр. — Сядь, мне надо с тобой поговорить.
— Мне тоже надо с тобой поговорить.
Марта согласилась, но на своих условиях:
— Хорошо. Я тебя слушаю. Сядь.
Эмма села.
— Один мой друг спит на диване в мастерской, в месте, где нельзя ночевать. А у нас такой огромный дом. Я подумала, может, мы пригласим его к нам ненадолго…
Узкая линия превратилась в участливую складку. Но Эмма не заметила разницы.
— Ты всегда была такой щедрой.
Вступление Эмме не понравилось. Эта сочувственная реакция сулила фонтан трудных слов. Трудных и пустых.
— И такой доверчивой. Это бесценный дар. Это наследство, которое ты получила от своей семьи. Великодушие благородных предков.
Так, начинается.
— Но следует проводить границу между теми, кто нуждается в нашей помощи, и теми, кто должен научиться достигать определенных целей собственными силами.
— Так ты считаешь, что крыша над головой — это цель? Ты считаешь, что молодой человек, не достигший совершеннолетия, должен прилагать усилия, чтобы заслужить себе место для ночлега? По-твоему, спать дома — это не его законное право? По-твоему, это каприз, вроде новой кухни или массажа?
— Мы сейчас говорим о молодом человеке, который разъезжает на мотоцикле за десять тысяч евро?
В яблочко. Эмма почувствовала, как все слова, которые она хотела сказать, сжались в один глухой гул. Полный гнева. И ядовитый, как рокот
— А, так вот в чем проблема! Тебе не нравятся мои новые друзья, и ты ищешь способ упрятать меня подальше от них.
— Послушай меня, Эмма…
Она перестала называть дочь «darling» и взяла ее за руку:
— Я рада, что у тебя появились друзья в этом новом городе, но ты еще так молода, и жизнь готовит для тебя еще так много сюрпризов. Это всего лишь три месяца. Они пролетят незаметно. Ты вернешься из Китая с большим запасом новых впечатлений. И с лучшими перспективами.
Эмма не хотела уезжать из Рима даже на день. Три месяца — это вечность.
— И потом, вполне возможно, что там ты тоже встретишь новых друзей. В этот колледж съезжаются ребята со всего мира. Они, как и ты, много путешествовали.
Марта развернула к Эмме компьютер и показала фотографию ребят разного цвета кожи в одинаковых темно-красных футболках, одинаково улыбавшихся навстречу радужному будущему. За их плечами ликовали лилии и пагоды в обрамлении идеально подстриженных английских газонов.
— Я не такая, как они.
Мать натянула на лицо наивное и искренне удивленное выражение:
— Почему? А мне кажется, ты бы хорошо смотрелась на этой фотографии.
Эмму охватило страстное желание взять ноутбук и разбить его о полку, на которой были расставлены фарфоровые статуэтки.
— Не знаю, заметила ли ты, но мне совсем не хорошо. Мне нехорошо от мысли поехать Китай. Мне нехорошо от перспективы вернуться через три месяца и пойти в американскую школу. Мне хорошо только с моими друзьями. Но тебе на это наплевать.
Эмма дрожала от злости.
— Я тебя понимаю, мы слишком часто вынуждали тебя менять города и школы, вполне нормально, что у тебя бывают моменты слабости. И в такие моменты очень важно, чтобы с тобой рядом был нужный тебе человек. Тот, кто тебя любит и знает, как тебе помочь.
И снова эта ненавистная сочувственная складка у губ.
— Мне кажется, сейчас ты не способна думать о своем будущем. Но не беспокойся. Я все сделаю сама.
Именно это и беспокоило Эмму больше всего.
— Мама, я только хочу, чтобы ты поняла, что я наконец нашла настоящих друзей. И я не хочу никуда уезжать даже на три месяца.
— Я все прекрасно понимаю. Мне тоже случалось покидать города, которые я любила.
— И что ты делала? Покупала себе новую кухню? Шла в спа-салон?
Эмма не стала дожидаться ответа. Она повернулась к матери спиной и отправилась в свою комнату прятать разочарование в темноте и слезы в подушке.
Шоколадное пирожное с начинкой из горького шоколада. Пирог с шоколадом и грушей. Шоколадные конфеты с черничным сиропом внутри. И три разоренных круглых блюдца в центре стола. Ансельмо рассматривал растерзанные следы темного крема на розовом фарфоре и размазанные остатки шоколада на губах Греты. И был счастлив. Она тоже казалась приободрившейся. Он мысленно сделал для себя запись на будущее: не стоит недооценивать эффект, который на эту девушку производит шоколад.