Танец под золотой вуалью
Шрифт:
– Польщен заботой о том, что у меня под штанами. – непроницаемо улыбнулся Санха, выдыхая сигаретный дым. – Но ведь ты, когда на службе, тоже в форме ходишь в любую погоду.
– Но то служба… - я не успела развить идею, как парень поклонился и, попрощавшись с многозначительным взором, исчез внутри «Золотого клуба». Видимо, я продолжала думать о нем, потому что почувствовала подергивание рукава и, очнувшись, вспомнила про стоявшего рядом Джело.
– Так что, нуна, пройдемся?
– Да, спасибо. – кивнула я, переваривая проведенный абы как вечер и мы с моим юным другом медленно зашагали в сторону моего дома.
Трудности личной жизни
Джело довел меня до моего подъезда, и я только тогда поняла, что он без скейтборда, и таким я вижу его впервые – на своих двоих, а не скользящим по глади ровного дорожного покрытия. Пусть он и был по другую сторону закона от меня из-за того, что занимался наперсточничеством, всё же являлся хорошим парнем. Я почти уверена, что не ошибалась на этот счет. Глаза у него добрые и честные, хоть и не без своих скрытых мыслей. Но они лишь придают ума и рассудительности. Человек без запертых чуланчиков внутри себя, наверное, слишком глуп по нашей жизни, или крайне неопытен.
– Так, как тебе понравилась Саломея? – остановился он вслед за мной.
– Ну, судя по реакции мужчин, она просто восхитительна.
– Но я-то спрашиваю твоё мнение, а не впечатление от восторга собравшихся там мужиков. – не дал мне увильнуть от вопроса Джело. Да я и не старалась, просто, что должна была ответить? Как верно заметил Санха, меня не возбуждают представительницы своего пола.
– Хорошо танцует. Профессионально. И пылко. Да, я думаю, что она с душой отдаётся своему делу.
– Я тоже так считаю, - согласился Джело, прислонив плечо к стенке. – И я иногда прикидываю, а почему же она скрывается? Все думают, что это такой бизнес-ход, хотят разоблачения, чтобы потешить свою осведомленность. А мне кажется, что срывать с неё маску было бы жестоко. – я удивленно прислушалась к его рассуждениям, не ожидав столь глубокого разбора обычной танцорки. – Не каждый прячется ради выгоды, ведь так? Кто-то может прятаться ради спасения.
– Вот как? И почему, по-твоему, скрывается Саломея?
– Кто знает? – юноша посмотрел на небо, усыпанное яркими летними звездами. – Девушка может быть глухонемой. Тогда жесты и танец – это единственное, как она в силах говорить, выражаться. А если, на самом деле, вторая часть лица обезображена? Только так она чувствует себя красивой и забывает о дефекте, видя в глазах зрителей неподдельное восхищение. Я могу выдвинуть много предположений, но все они скорее подтверждают уникальность Саломеи, чем её приземленный корыстный интерес.
– Потому что ты грезишь ей и хочешь возвысить? – настаивала я на своей версии.
– Да, мне она очень нравится, - не стал противиться он. – Но, ты можешь в очередной раз не поверить, скорее как личность, чем как объект сексуального желания. Она… словно становится не самой собой, когда на сцене. Согласись, когда она с неё сходит, не может же она оставаться всё той же восточной красавицей, вырванной из контекста жизни? Она чья-то дочь, подруга, жена, может быть. А в эти минуты, когда идет выступление, она наверняка даже сама забывает о том, кто она есть. Ты веришь в это, Мэя?
– Вполне, - задумавшись, приняв каждое слово Джело к сердцу, кивнула я. – Ты очень правильный и понимающий для своих лет. Откуда такие берутся?
– Лучше спроси, куда таким деваться? – грустно улыбнулся парень, опустив взгляд и затеребив заусенец у ногтя безымянного пальца. Мне захотелось провести ладонью по его светлым волосам. Он ужасно мил. – Этим мне и нравится Саломея. Она нашла способ на некоторое время убегать даже от самой себя. Я бы тоже хотел.
– Джело, - не выдержав, я всё-таки машинально положила свою руку на его. – Если тебя что-то гложет, ты можешь поделиться со мной. Если хочешь, конечно. Не могу смотреть на твою печаль, она тебе так не идет…
– Ты хочешь улучшить мне настроение? – вновь преобразился в озорство Джело, поправив другой рукой поднятый воротник куртки, о который почесал нос. – Это можно сделать. Позволишь мне одну просьбу?
– Какую? Пожалуйста, говори. – радушно отозвалась я.
– Можно я тебя поцелую?
– Что? – округлила я глаза, но не успела воспрепятствовать, и наклонившийся молодой человек тотчас коснулся моих губ, закрыв свои веки. Попытавшись отстраниться, я была легко остановлена его ладонью, легшей на мой затылок. Я могла бы надавить сильнее и избавиться от неё, потому что рука держала не сильно, но не стала продолжать брыкаться. Сомкнув свои веки, я получила – или подарила? – скромный и романтичный поцелуй, не вышедший за рамки смелого, но приличного касания, не перешедшего во взрослый разврат с языком и тому подобное. Джело всего лишь коснулся моих губ губами и, едва теснее прижавшись к ним, отодвинулся обратно, посмотрев на меня.
– Спасибо, - видимо за то, что я не ударила его и не убежала, поблагодарил юноша. – Весь вечер хотел это сделать.
– А повод? – отходя от случившегося, сомкнула я руку в кармане, чтобы не протянуть её к своим губам.
– Повод? – изумился Джело. – Ты имеешь в виду любовь и всё такое?
– Да где уж там… - прокрутив зрачками, вернула я их к собеседнику. – Хотя бы симпатия? Или это жест доброй воли с целью заткнуть мне рот по каким-то причинам?