Танец с драконами. Книга 2. Искры над пеплом (Другой перевод)
Шрифт:
— С кем ваше величество разговаривает? — Миссандея с лампой появилась на пороге опочивальни.
Дени оглянулась: под хурмой никого. Никакой женщины в маске.
Тень. Воспоминание. Она от крови дракона, но кровь эта, по словам сира Барристана, порочна. Не сходит ли королева с ума? Ее отца в свое время прозвали безумным.
— Я молилась, — сказала Дени служанке. — Скоро уже рассвет — надо бы поесть до приемных часов.
— Я принесу завтрак, ваше величество.
Снова оставшись одна, Дени обошла вокруг пирамиды в поисках Куэйты. Обгоревшие деревья и выжженная
Миссандея принесла дыню и вареные яйца, но аппетит у Дени пропал. Небо светлело, звезды гасли одна за другой. Ирри и Чхику облачили королеву в лиловый шелковый токар с золотой каймой.
На Резнака и Скахаза Дени смотрела недоверчиво, памятуя о трех изменах. «Остерегайся душистого сенешаля», — вспомнила она, подозрительно принюхиваясь к Резнаку. Не приказать ли Лысому арестовать его и подвергнуть допросу? Помешает это пророчеству сбыться, или измены все равно не миновать? Пророчества коварны — возможно, Резнак ни в чем не повинен.
Ее тронную скамью щедро устлали подушками. Сир Барристан постарался, с улыбкой подумала Дени. Хороший он человек, но порой понимает все чересчур буквально. Дени просто шутила — но на подушке и правда сидеть приятнее, чем на голой скамье.
Бессонная ночь не замедлила сказаться: Дени сдерживала зевки, слушая доклад Резнака о ремесленных гильдиях. Каменщики ею недовольны: бывшие рабы снижают расценки и подмастерьям, и мастерам.
— Вольноотпущенников можно нанять по дешевке, ваше великолепие, притом некоторые из них объявляют себя мастерами, что незаконно. Обе гильдии, по камню и кирпичу, просят поддержать их права и обычаи.
— Голод вынуждает вольноотпущенников ценить свой труд дешево, — заметила Дени. — Если запретить им тесать камень и класть кирпич, то свечники, ткачи и золотых дел мастера потребуют таких же запретов. Решим так: мастерами и подмастерьями могут именоваться лишь члены гильдий, но взамен гильдии обязаны принимать к себе всех бывших рабов, доказавших свое умение.
— Да будет так. Угодно ли вашему великолепию выслушать благородного Гиздара зо Лорака?
«Опять! Экий настырный».
— Мы выслушаем его.
Гиздар сегодня был не в токаре, а в простом серо-голубом длинном хитоне. Бороду он сбрил, волосяные крылья состриг.
— Ваш цирюльник поработал на славу, Гиздар. Надеюсь, вы пришли лишь затем, чтобы показаться мне в новом виде, и не будете ничего говорить о бойцовых ямах?
— Боюсь, что буду, ваше величество, — с низким поклоном ответил он.
Дени скривилась. Даже собственные приближенные не дают ей покоя с этими ямами. Резнак мо Резнак твердит о высоких налогах, Зеленая Благодать уверяет, что ямы угодны богам, Лысый полагает, что их открытие прибавит им сторонников против Сынов Гарпии. «Пусть себе дерутся», — бурчит Силач Бельвас, сам бывший боец. Сир Барристан предлагает устроить турнир, где его сиротки будут попадать копьями в кольца и сражаться тупым оружием в общей схватке — мысль столь же безнадежная, сколь и благая. Рыцарские искусства миэринцам
— Я вам отказывала шесть раз, — напомнила Дени.
— У вашего величества семь богов — быть может, на седьмой вы будете ко мне благосклоннее. Нынче я пришел не один: не изволите ли послушать моих друзей, коих тоже семеро? Это Храз, — начал представлять Гиздар одного за другим, — это отважная Барсена Черновласая, Камаррон Три Счета, Гогор-Великан, Пятнистый Кот, Бесстрашный Итхок и, наконец, Белакуо-Костолом. Все они присоединяют свой голос к моему и просят ваше величество открыть наши бойцовые ямы.
Дени знала их всех — не в лицо, так по имени. Самые знаменитые из бойцов Миэрина. Именно бойцовые рабы, освобожденные ее «крысами из клоаки», подняли бунт внутри городских стен и помогли ей взять город. Она перед ними в долгу.
— Мы слушаем, — молвила королева.
Все они обращались к ней с одной просьбой.
— Зачем это вам? — спросила Дени, когда Итхок сказал свое слово. — Вы больше не рабы, обязанные умирать по приказу хозяина. Я вас освободила. Зачем вам расставаться с жизнью на багряном песке?
— Меня учили драться с трех лет. Убиваю с шести, — сказал Гогор. — Матерь Драконов сказала, что я свободен — почему тогда драться мне не дают?
— Хочешь драться — дерись за меня. Вступай в ряды Детей Неопалимой, Вольных Братьев или Крепких Щитов. Учи других вольноотпущенников сражаться.
— Раньше я дрался за хозяина. Ты говоришь — за тебя, а я хочу за себя. — Боец постучал себя по груди кулаком величиной с окорок. — Чтобы золото. Чтобы слава.
— Мы все так думаем, — сказал Пятнистый Кот в перекинутой через плечо леопардовой шкуре. — Последний раз меня продали за триста тысяч онеров. Рабом я спал на мехах и ел красное мясо, свободным сплю на соломе и ем соленую рыбу, да и ту не всегда.
— Гиздар клянется отдавать победителю половину сборов, — подхватил Храз. — Он человек слова, Гиздар.
«Хитрец он, вот кто». Дени почувствовала, что ее приперли к стене.
— А побежденному что достанется?
— Его имя высекут на Вратах Судьбы среди имен других славных бойцов, — пообещала Барсена, восемь лет подряд убивавшая всех соперниц, выходивших против нее. — Все мы смертны — и мужчины, и женщины, — но не всякого будут помнить.
На это Дени нечего было ответить. Если ее народ этого хочет, имеет ли она право отказывать? Это их город, и рискуют они собственной жизнью.
— Я подумаю над тем, что вы говорили, — поднялась Дени. — Благодарю за совет, завтра продолжим.
— На колени перед Дейенерис Бурерожденной, Неопалимой, королевой Миэрина, андалов, ройнаров и Первых Людей, кхалиси великого травяного моря, Разбивающей Оковы, Матерью Драконов, — воззвала Миссандея.
Сир Барристан сопровождал Дени в ее покои.
— Расскажите что-нибудь, сир, — попросила она. — Какую-нибудь героическую историю со счастливым концом. — Ей это настоятельно требовалось. — Расскажите, как бежали от узурпатора.