Танец с драконами

Мартин Джордж Р.Р.

На Королевской башне реял, хлопая на ветру, золотой боевой штандарт дома Баратеонов. Еще недавно там стояли Джон с Атласом и Глухим Диком Фоллардом, осыпая стрелами теннов и вольный народ. На крыльце тряслись двое людей королевы, сунув руки под мышки и прислонив копья к двери.

— Тряпичные рукавицы никуда не годятся, — сказал им Джон. — Скажите Боуэну Муршу, чтобы выдал вам по паре кожаных на меху.

— Так и сделаем, — сказал тот, что постарше. — Спасибо, милорд.

— Если руки до тех пор не отвалятся, — добавил молодой. — Раньше

я думал, что нет холоднее места, чем Дорнийские Марки, — много я знал!

«Ничего ты не знал, — подумал Джон. — Как и я».

На середине лестницы ему встретился идущий вниз Сэмвел Тарли.

— Ты от короля?

— Да. Мейстер Эйемон передал ему письмо.

— Ясно. — Некоторые лорды доверяют мейстерам читать свои письма, но Станнис вскрывает печати сам. — Хорошие новости?

— Не очень, судя по его виду, — понизил голос Сэм. — Хотя говорить об этом не полагалось бы.

— Ладно, не говори. — Хотел бы Джон знать, кто из отцовских знаменосцев отказал Станнису на сей раз. Когда к нему перешел Кархолд, король не преминул об этом оповестить. — Как поживает твой длинный лук?

— Я нашел хорошее пособие по стрельбе, но делать куда трудней, чем читать. Все руки в мозолях.

— Ничего, держись. Ты нам понадобишься, если Иные нагрянут ночью.

— Очень надеюсь, что этого не случится.

У королевской горницы тоже стояли часовые.

— К его величеству, милорд, нельзя входить при оружии, — сказал старший. — Прошу отдать нам меч и ножи.

Зная, что спорить бесполезно, Джон подчинился.

В горнице было тепло. На белой шее сидящей у огня леди Мелисандры мерцал рубин. Игритт огонь только поцеловал, а жрица — сама огонь, и волосы у нее цвета крови и пламени. Станнис стоял у грубо вытесанного стола, за которым когда-то ел Старый Медведь. Весь стол занимал кусок кожи с большой картой Севера: один край прижимала сальная свечка, другой — стальная перчатка.

В шерстяных бриджах и стеганом дублете король, видимо, чувствовал себя столь же неловко, как в кольчуге и латах. Лицо бледное, борода подстрижена так коротко, что кажется нарисованной, от черных волос осталась только кайма вокруг лысины, в руке пергамент со взломанной печатью из темно-зеленого воска.

Джон преклонил колено.

— Встань. — Король сердито тряхнул пергаментом. — Кто такая Лианна Мормонт?

— Дочь леди Мэг, ваше величество. Самая младшая. Ее назвали в честь сестры моего лорда-отца.

— Чтобы добиться расположения твоего лорда-отца, несомненно. Знаю я эти штуки. Сколько девчонке лет?

— Десять или около того, — подумав, ответил Джон. — Могу я узнать, чем она прогневила ваше величество?

— «Медвежий Остров не признает иного короля, — прочел вслух Станнис, — кроме Короля Севера, имя которому — СТАРК». Десятилетняя девочка смеет выговаривать своему законному королю! — Его бородка лежала на впалых щеках, как тень. — Никому об этом не говорите, лорд Сноу. Людям довольно знать, что ко мне примкнул Кархолд. Не желаю, чтобы

твои братья сплетничали об оплевавшем меня ребенке.

— Как прикажет ваше величество. — Джон знал, что Мэг Мормонт и ее старшая дочь ушли на юг с Роббом — но если даже обе они погибли, у Мэг есть еще дочери, некоторые уже с собственными детьми. Может, они тоже отправились с Роббом? Уж одну-то из взрослых леди должна была оставить в замке как кастеляна. Непонятно, почему Станнису отвечает Лианна, младшая дочь. Будь письмо к Мормонтам запечатано лютоволком вместо коронованного оленя и подписано Джоном Старком, лордом Винтерфелла, ответ, возможно, был бы другим… Поздно сетовать: Джон сделал свой выбор.

— Сорок воронов разослано, — жаловался король, — а в ответ только молчание либо дерзости. Где почтение, которым каждый верноподданный обязан своему королю? Все знаменосцы твоего отца повернулись ко мне спиной, кроме Карстарков. Или Арнольф Карстарк — единственный человек чести на Севере?

Арнольф Карстарк приходится дядей покойному лорду Рикарду. Он остался кастеляном в Кархолде, когда Рикард и его сыновья ушли на юг с Роббом, и первым прислал ворона, присягнув на верность королю Станнису. «У Карстарков просто выбора нет, — мог бы сказать Джон. — Рикард предал лютоволка и пролил львиную кровь; олень — единственная надежда Кархолда».

— В столь смутные времена даже человек чести не сразу поймет, в чем его долг. Ваше величество — не единственный король, требующий, чтобы все повиновались только ему.

— Где были другие короли, лорд Сноу, — вступила в разговор Мелисандра, — когда одичалые напали на вашу Стену?

— За тысячу лиг отсюда, глухие к нашему зову, — признал Джон. — Я этого не забыл, миледи, и никогда не забуду. Но у отцовских знаменосцев есть жены, дети и простой люд, которым в случае неверного выбора грозит гибель. Его величество требует от них слишком многого. Дайте им срок.

— Для чего? Чтобы получить такой вот ответ? — Станнис скомкал письмо Лианны.

— Даже на Севере люди страшатся гнева Тайвина Ланнистера, и Болтонов тоже лучше не делать врагами: недаром эмблемой им служит человек с содранной кожей. Север стоял за Робба, проливал за него кровь, умирал за него, он сыт по горло горем и смертью, а теперь ваше величество предлагает северянам сменить короля. Стоит ли упрекать их за промедление? Некоторые из них, уж простите, видят в вас всего лишь еще одного претендента, обреченного на провал.

— Если его величество обречен, ваш Север обречен тоже, — сказала леди Мелисандра. — Помните об этом, лорд Сноу. Перед вами стоит единственный истинный король Вестероса.

— Да, миледи, — ответил с непроницаемым лицом Джон.

— Ты роняешь слова, точно золотые, — фыркнул Станнис. — Сознайся, сколько у вас припасено золота?

Золота? Уж не золотых ли драконов хочет пробудить красная женщина?

— Подати нам платят натурой, ваше величество. Дозор богат разве что репой — не золотом.