Танец с Хаосом
Шрифт:
Он нахмурился и нараспев процитировал:
– Теперь вспомнили? – спросил он. – Или Данте вы тоже не верите?
– Мы не верим, что вы натуральный, всамделишный святой Бернар, – сказал Дастин и застенчиво попросил: – Вы не разрешите нам присесть… сэр? Все-таки мы у себя дома. А вы – гость. Может быть, бражки налить?
– Ф-фу, – сморщил нос святой. – Что там у вас на стойке?
Я обернулся. Узрел неведомо откуда взявшуюся заплесневелую бутылку. Наверное, опять «Цекуба».
– Нет, не «Цекуба», – пророкотал старец. Мои мысли, оказывается, ему доступны. – Мое любимое,
Дастин безмолвно послушался. Темно-красное вино засветилось в тонкостенных низких бокальчиках, Бернар Клервосский приложился, оценил букет и мечтательно прикрыл веки:
– Ах, Лангедок… Старые добрые времена… Впрочем, это к нашему общему делу не относится.
– А что относится? – спросил я. – Вы сейчас дадите нам божественное откровение? Заставите писать новые главы к Евангелию? Объясните, что нам предстоит стать святыми подвижниками и страстотерпцами?..
Мой стул подозрительно заскрипел, а Бернар нахмурился:
– Вы разве не налетались вниз головой? Что за молодежь пошла – никакого уважения к сану и титулу! Я, смею заметить, мог бы стать Папой Римским вместо Целестина Второго в тысяча сто сорок третьем году!
– Так не стали же, – заикнулся я, получив в ответ убийственный взгляд. – Хорошо, хорошо. Допустим, вы – настоящий святой Бернар, несмотря на глуповатый антураж в виде костюма-тройки с галстуком и визитной карточки.
– Значит, не верите?
– Не верим, уж простите. Целую неделю вокруг творилась сущая чертовщина, по сравнению с которой любой сюрреализм и авангард теперь кажется торжеством холодной логики и идеального порядка. Мы вообще не можем понять, где находимся – на Земле, на Афродите, в раю, в аду или в чистилище? И вот после явлений слонопотамов, ландскнехтов и товарища Ленина вкупе с Наденькой, с небес сваливается человек, утверждающий, будто он святой. Шикарная лестница с архангелами нас не убедила. К тому же явление святых – вещь исключительно редкая, верно, Дастин?
– Угу, – кивнул напарник. – Простите, сэр, но мне кажется, что вы можете быть явлением того же порядка, что и все предыдущие персонажи. Роланд-стрелок, Альбрехт фон Цорн и Брюнхильда тоже были очень убедительны.
– Не говоря уж об Овечке-Мелисенте, – усмехнулся святой. – Да не краснейте вы, я отлично знаю, что вы впали с Овечкой в плотский грех. Ничего страшного, молодость есть молодость. Отмолите. Разумеется, я знаю обо всем случившемся. Меня отправили к вам дать некоторые объяснения и, если угодно, инструкции. Спрашивайте.
– Что происходит на Афродите? – Я предпочел ударить в лоб.
– А вы сами как думаете? – ласково ответил вопросом на вопрос святой Бернар. – У вас ведь найдутся версии? Излагайте, а я послушаю.
– Шуточки Господа Бога – это раз. Я слышал, у Него хорошее чувство юмора. Вторая теория из разряда «мистических»: проведение некоего божественного эксперимента по изменению пространства и времени. Это два. Дастин, что еще?
– Опыты сверхцивилизации, – бодро подсказал напарник. – Проявление некоего хаотического
– Господне баловство отметаю сразу, – махнул ладонью святой Бернар и вновь пригубил вино. – У Него достаточно своих забот и проблем, которые нужно постоянно разрешать. По поводу сверхцивилизации я могу сказать одно: вынужден вас разочаровать. Никаких существ, превосходящих способностями людей, здесь нет. То есть вообще они есть, но слишком далеко. Народившаяся сущность какого-нибудь мелкого божества, способного творить? Мысль интересная, однако к данной ситуации неприменимая. Почти… Все Большое Творение находится под нашим контролем, и мы не допускаем вмешательства.
– А как же дьявол? – поднял брови Дастин. – Если, как вы утверждаете, Господь Бог и Дева Мария – реальные существующие личности, следовательно, и дьявол должен быть. Он-то в нашу жизнь вмешивается весьма активно. Так, по крайней мере, учит церковь.
– Правильно учит, – ответил святой. – Но Люцифер, старый пройдоха, не способен творить. Он только извращает сущее. Грубо говоря, мажет его черной краской по мере сил. Рано или поздно он допрыгается, однако к настоящим событиям Князь Тьмы не имеет никакого отношения. Если только косвенное. Вы слышали про Иова Многострадального?
– Немножко, – проворчал я, припоминая. – Какой-то древний иудейский пророк, на которого обрушили кучу всяческих бедствий, чтобы проверить, отречется он от Бога или нет. По-моему, это был излишне жестокий опыт.
– Как и нынешний, как и нынешний, – задумчиво протянул Бернар. – Мне жаль, молодые люди, но вы стали объектами эксперимента, аналогичного эксперименту с Иовом… Почти аналогичного.
– ЧТО?! – Меня как пружиной подбросило. – Значит, эксперимент все-таки состоялся? Но, простите, мы с Дастином меньше всего похожи на иудейских пророков!
– Правильно, – согласился Бернар. – Вы оба – всего лишь обычные, ничем не примечательные порождения своего мира. Не дураки, но и не гении, по сути – хорошие ребятки, но, увы и ах, самые тривиальные. Вас можно сфотографировать и поместить в рамочку с табличкой: «Типичный человек». В Бога верите постольку-поскольку, скорее по традиции; грешите по мере возможности, но не чураетесь и добрых дел… Мы хотели посмотреть, как же будет вести себя современный человек, давно забывший о мистике, в ситуации, которую иначе как мистикой не объяснишь.
– Посмотрели? – неожиданно агрессивно спросил Дастин. – Результаты записали? Тогда сворачивайте свой опыт и катитесь отсюда!
Что самое странное, Бернар даже не обиделся, хотя губы поджал.
– Мы бы с радостью, – вздохнул он. – Посмотрев на вас и заново уяснив, что с человечеством придется еще работать и работать, дабы привести его к знаменитой точке Омега – читали Тейяра де Шардена? Или о его трудах позабыли за двести лет? – Мы собирались прекратить опыт и вернуть все на свои места, по возможности уничтожив ваши воспоминания о происшедшем.