Танец с мертвецом
Шрифт:
Особенно здесь, на Оаху, дни мои будут сочтены. Учитывая наличие детектива Уэнга, сопя преследующего меня в компании множества сопящих полисменов, плюс огромное число крутых парней с пистолетами, жаждущих пустить эти пистолеты в ход и проделать во мне много отвратительных отверстий, Оаху становился местом горячим, как во время извержения вулкана.
На мгновение, нарисовав себе всю эту картину, я почувствовал нечто вроде религиозного восторга. Совершенно очевидно, что, кем бы я ни был, сам себя ввергнуть в такую затруднительную ситуацию я бы не сумел. Наверняка какой-нибудь вершитель судеб низшего
Да черт с ними. Я не собирался совсем убежать от неприятностей, я просто хотел убраться отсюда подальше. Если удастся. Но мне нужна была цель, я должен был не просто убраться отсюда, но и знать, куда именно и зачем. В конце концов, моей главной задачей здесь была встреча с Лоаной Калеохой и разговор с ней. Я это сделал, но она не смогла сообщить мне чего-либо действительно ценного. Итак — прочь, прочь! Но куда?
Итак, с чего начать, что мне известно?
В моем сознании всплыл чек на тысячу долларов. Я вспомнил адрес: 947, Пойнсеттиа-Драйв, Медина, Калифорния. И еще я вспомнил, что Уэнг сказал о Шелле Скотте — это частный детектив из Лос-Анджелеса. Почему я дал — или собирался дать — столько денег этому Шеллу Скотту? Детективу. Может быть, у меня были неприятности?
Я грустно рассмеялся при этой мысли. Хорошенькое «может быть».
Я попытался привести свои мысли в порядок, найти лучший и скорейший способ понять положение, в котором находился. Оно прорисовывалось достаточно ясно.
Я жил в Медине, около Лос-Анджелеса. Скотт был частным детективом из Лос-Анджелеса. Если я его нанял или собирался нанять из-за своих неприятностей, я определенно должен был сказать ему, в чем они заключаются.
Придя к этому выводу, я почувствовал себя лучше. Даже похвалил себя. Я знал, что делать, как найти ответы на все вопросы. Очень просто. Ясно, как апельсин. Надо найти Шелла Скотта.
Глава 11
Самолет компании «Пан-Америкэн» пролетел над островом Каталины, и скоро впереди стала видна линия калифорнийского побережья, огни, пронизывающие тьму внизу. Было примерно восемь часов вечера, четверг, 20 августа.
После того как вчера ночью я принял решение покинуть Оаху, я просто направился в аэропорт Гонолулу и заказал себе билет (опять-таки на имя Джона Смита) на первый же рейс в Лос-Анджелес, отправлявшийся около восьми часов утра. Я тянул с регистрацией до последней минуты, а потом быстро поднялся по трапу. Был лишь один настораживающий момент.
Когда я проходил через турникет на посадку, на меня чересчур внимательно посмотрели двое мужчин, стоявших возле ограды. Я никого из них не узнал, но никак не мог выбросить их из памяти. Контраст между ними был просто разителен: высокий, сильный, симпатичный парень с пышной каштановой шевелюрой и маленький болезненный человечек с преждевременно полысевшей головой. На верхней ступеньке трапа я оглянулся и увидел, что маленький и лысый человечек потопал в здание аэровокзала. Может быть, это ничего и не значило.
Мы снизились над побережьем, повернули на север, и скоро внизу стали видны огни международного аэропорта Лос-Анджелеса. Самолет резко снизился и мягко приземлился. Вместе с остальными пассажирами я вышел из салона и пошел по асфальтовому
Я сделал еще пару шагов, давление стало меня раздражать. Справа от меня возник здоровый, моего роста парень. Второй был слева, он крепко взял меня за руку повыше локтя. Был там и третий. Это он давил мне локтем в спину. Твердым локтем эдак 38-го или 45-го калибра, не меньше. Я остановился. Ствол еще крепче уперся мне в спину.
Чей-то голос произнес:
— Шагай, шагай. И без шуток. Я могу прямо здесь всадить в тебя пулю и благополучно смыться. — Голос был высоким, резким и скрипучим.
Я оглянулся через плечо. Это был очень маленький человечек, на руке у него был перекинут свернутый пиджак, из-под которого не было видно оружия. Выражение его гладкого белого лица говорило, что он был бы рад пристрелить меня. И выглядел он так, что ты сразу в это верил. Он был мал росточком и тощ, лицо бледное, как непропеченное тесто, словно кровь в нем текла тоненьким ручейком и вытекала наружу. От взгляда его странных бесцветных глаз я вздрогнул. Но ствол крепко упирался мне в спину, поэтому я отвернулся и пошел вперед.
Парень слева от меня, похоже, не был умницей. Рот его был разинут, губы отвисали до безобразия. Он глядел на меня, шлепая губами, и издавал что-то вроде:
«Ха, ха».
Другой тип по-прежнему крепко сжимал мне руку. Это меня бесило, но я продолжал идти. Через несколько секунд я был на заднем сиденье большого черного «линкольна», зажатый с двух сторон губошлепом и его напарником. Маленький держал меня на прицеле, пока эти двое обматывали мне запястья и лодыжки липкой лентой. Потом он сел за руль, завел машину и выехал со стоянки аэропорта. Мы проехали несколько кварталов в южном направлении, а потом свернули на какую-то темную улицу.
Губастый в правой руке держал обтянутую кожей дубинку, а в левой — неполную бутылку виски. Он запрокинул бутылку, сделал здоровенный глоток и оглушительно выдохнул, просто не правдоподобно шлепая губами. Потом он передал бутылку своему коллеге, сидевшему слева от меня, и спросил:
— Хочешь глоток, Бифф?
— Я-то не прочь, Слобберс, если ты там что-нибудь оставил. А ты скорее всего ничего не оставил.
Он взял бутылку и жадно прильнул к ней. Очевидно, сидевший слева от меня губастый и был Слобберс. Бифф был крупный парень с большим толстым лицом, большими глазами и вьющейся шевелюрой. Плечи его были так широки, что ему приходилось наклоняться вперед, чтобы мы со Слобберсом могли поместиться на заднем сиденье.
— Где эти пленки, на которых снята свадьба на Гавайях? — спросил меня Слобберс.
— Какие пленки? Какая свадьба? Бац! Это Бифф угостил меня дубинкой по голове. Не слишком сильно, но достаточно больно.
— Так где эти пленки?
— Я уже... — Я замолк. Эти подонки очень чувствительны. Если ответишь не правильно, они чувствительно двинут меня дубинкой, да так, что искры из глаз посыплются. Поэтому я сказал:
— Давайте обсудим все это как разумные люди... джентльмены. Как... джентльмены. А ведь джентльмены не лупят друг друга дубинками по голове, а?