Танец с Принцем Фейри
Шрифт:
Я открываю рот, но слова не идут. Я хочу сказать ему, что люблю его. Так сильно, что у меня в груди все сжалось, и я не могу дышать. Но одного желания сказать ему об этом недостаточно. Все еще существует препятствие, которое я не могу преодолеть словами.
Но может быть...
Может быть, я могу показать ему.
Мои руки скользят по его бокам, по груди и обвивают его шею. Я уже знаю его движения. Я знаю, с каким восхищением и вожделением он смотрит на меня сквозь ресницы. Это всегда сопровождается поцелуями, в которых чувствуется вкус обещаний, которые еще предстоит выполнить.
Сегодня
На одну ночь я перестану беспокоиться о завтрашнем дне. Я отброшу все ужасные мысли о том, как мы можем пострадать из-за этого. Я проигнорирую предстоящее падение из благодати, которое нам суждено.
А вместо этого я поцелую его. Я узнаю его. И я ни о чем не буду жалеть.
ГЛАВА
2
7
Кажется, он знает мои мысли и сердце раньше меня. Даже когда я еще только набираюсь решимости и признаю свои желания, он неистово целует меня. Он предъявляет ртом бессловесные требования, которые мое тело жаждет выполнить. Я хочу забыть о своей боли и отпустить ее. Поддаться чему-то для меня, только для меня.
Я с остервенением хватаю его за шею, пальцы вязнут в волосах, притягиваю его рот к своему, даже когда между нами не остается места. Дэвиен следует моему примеру, его руки оживают. Его ладони и пальцы охватывают все — от моего лица, до груди, до бедер. Он рисует большими пальцами жесткие круги, доводя меня до исступления одним только этим движением.
Мы целуемся глубже, чем когда-либо прежде, словно пытаясь уничтожить все сомнения, которые еще могли остаться между нами. Его зубы задевают мою нижнюю губу, я откидываю голову назад и издаю стон. В ответ — резкий вдох и дрожь в дыхание.
— Я хочу тебя, — выдыхаю я.
— Скажи мне, чего ты хочешь. — Он пригибает голову, открывая мою обнаженную шею. Я чувствую, как его зубы впиваются в мои мышцы, а губы смыкаются вокруг.
— Я хочу тебя, — повторяю я. Мир кружится, и мне приходится прижиматься к нему еще крепче, чтобы колени не подкосились от головокружения.
— Скажи мне, чего ты хочешь, — рычит он, сжимая мою кожу между зубами.
Что-то внутри меня ломается. Возможно, это последние остатки моего самообладания. Но его густые и нужные слова словно разорвали путы.
— Я хочу, чтобы ты целовал меня всю, чтобы не было ни одной части моего тела, которую бы ты не знал. Я хочу, чтобы ты исследовал меня своим языком и пальцами. Я хочу, чтобы ты сделал меня своей, как мужчина должен делать свою жену. Я хочу, чтобы ты делал это медленно, пока я не задохнусь и не начну умолять, а потом я хочу, чтобы ты сделал это сильно. Я хочу, чтобы мы вместе разбились вдребезги и упали, как серебристые дуги падающих звезд, спустившись с небес, созданных нами самими.
Он выдыхает стон и отстраняется от моей шеи, чтобы вернуться к моим губам. Он целует меня с нарастающей интенсивностью, и каждое движение его рта становится еще более чувственным, чем предыдущее. Без
— Я сделаю все это... и даже больше, — прошептал он. — А когда я закончу, когда ты будешь испытывать боль, блаженство и желание, я сделаю это снова. Я покажу тебе, как можно лучше, насколько ты любима.
Он прижимает меня к себе сокрушительной хваткой и делает шаг назад. Колени чуть не подкосились, и я прижалась к нему как к единственному устойчивое существу в моем мире. Где-то между окном и столом потерялась его рубашка. Я провожу руками по его широкой груди, обнаженной для моих прикосновений, открытой только для меня.
Его кожа такая горячая в прохладной ночи, что я удивляюсь, как она не обжигает меня. Его руки задирают мою рубашку и тянутся к подолу. Он стягивает ее через голову, и я не останавливаю его. И все же, когда прикосновение зимы пробегает по моему позвоночнику, вызывая дрожь, не имеющую ничего общего с приливами удовольствия, которые он уже возбуждает во мне, я замираю.
Дэвиен чувствует мою нерешительность и слегка отстраняется.
— Тебе холодно? Не слишком ли?
— Дело не в этом. И нет. — Я хочу прикрыть свою все более обнажающуюся кожу, но это желание соперничает с желанием продолжать водить руками вверх и вниз по его рукам. — Я никогда...
— Я тоже никогда. — Его рот искривляется в облегченной улыбке. — Сегодня мы будем друг для друга учителями и учениками. — Он наклоняется, чтобы прикоснуться своими губами к моим.
— А что, если я тебе не понравлюсь, когда ты увидишь меня настоящую? — спрашиваю я между дрожащими губами. Я еще не показала ему шрам на спине. Он лишь мельком видел раны, которые я до сих пор берегу.
— Я увидел тебя настоящую в первый раз, когда ты вошла в мою дверь. Я увидел твою душу и влюбился в нее. Так что ничто в смертной оболочке, в которой она заключена, не может заставить меня любить тебя меньше. — Он так уверен, так уверен в себе, что я ослабляю хватку. Мои руки возвращаются на его бедра. — Верь в мою любовь, в меня. Я никогда не нарушу этого доверия.
Следующий поцелуй, который он дарит мне, глубже всех предыдущих, медленнее и увереннее. Он вдыхает, когда я выдыхаю, перехватывая мое дыхание и вместе с ним мои сомнения. Я еще больше отдаюсь ему.
Я хочу его. Я хочу его всего. Если эта ночь — последняя настоящая ночь, которую мы проводим друг с другом, то я твердо намерена отбросить все сомнения и наслаждаться им, пока он у меня есть.
Руки Дэвиена покидают мое тело. Я тихонько застонала. Он усмехается.
— Я не хочу, чтобы тебе было холоднее, чем сейчас. — Он роется в седельных сумках, достает одеяло и бросает его на стол.
— Я горю, — шепчу я.
Он хватает меня за бедра и толкает на стол. Мои ноги инстинктивно обхватывают его. Ощущения великолепны. Мое сердце пульсирует и начинает вести мелодию, которую можем петь только мы.
Он лежит на мне, его присутствие требует каждого сантиметра моего внимания, как будто его и так нет. Я сдвигаюсь, ложась на спину, освобождая ему место на большом каменном столе. Дэвиен проводит пальцами по моим волосам, расчесывая их, и смотрит на меня сверху вниз между поцелуями, словно я воплощение богини.