Танец с саблями
Шрифт:
— Может быть, кофе?
— Нет-нет, благодарю вас! Пора возвращаться. Завтра закрытие фестиваля, очень много работы…
— Да, конечно. Еще раз прошу прощения — и у вас, и у сеньора из России.
Смысл реплик был понятен и без комментариев, поэтому Владимир Александрович кивнул, вслед за спутником пожал протянутую полицейским руку и направился к выходу.
— Минутку! — придержал его Хуан. Еще пару минут испанец что-то оживленно обсуждал с представителем власти и, судя по всему, стороны достигли договоренности.
— Мы решили пока не
— Понимаю. — Конечно, ни пресс-секретарь фестиваля, ни местные власти не были заинтересованы в том, чтобы упало пятно на репутацию «Черной недели». Поэтому, все постараются трагический инцидент пока огласке не предавать — во всяком случае, до массового разьезда гостей и иностранных корреспондентов.
— Я могу на вас рассчитывать? На вашу сдержанность?
— Да, конечно!
— Спасибо, коллега.
Они уже вышли из здания и Виноградову пришлось даже посторониться, чтобы случайно не задеть бедром зеркало припаркованной в тесном дворике патрульной автомашины.
— Ого! — на резкое движение моментально ответила хриплым, заливистым лаем пристегнутая на цепь у ограды огромная черная овчарка. Чуть позже показался вооруженный автоматом постовой.
— Да, меры безопасности… Страна Басков совсем рядом! Слышали, наверное, про ЭТА?
— Про что?
— «Эускади та Аскатасуна», или же сокращенно ЭТА. Переводится, как «свободная родина басков».
— А, ваши террористы! Я видел плакаты в аэропорту.
Мужчины спустились по брусчатой, не забывшей ещё крестоносцев, мостовой на набережную — мимо туристического центра со знаменитой на всю Астурию картинной галереей, вдоль каменной кладки врастающих в скалы домов и крохотной площади с памятником.
Народу на улицах было немного.
— Да, Хуан, я все хотел спросить… Это что за полиция?
— В каком смысле?
— Ну, вот в России все просто. А тут? Одеты кто во что, и названия разные: «полиция националь»,»гвардия националь», «полиция муниципаль», «гвардия цивиль»… потом ещё эти, с оранжевыми шарфами.
— А, «Протекцион цивиль»! Они вообще не полицейские, хотя и носят форму. Что-то вроде волонтеров, в свободное от работы время. И без оружия — только фонарики и рации. Что же касается остальных…
По пути испанец прочитал гостю краткую лекцию о структуре правоохранительных органов страны — из неё Владимир Александрович усвоил немного, то ли из-за языкового барьера, то ли потому, что озабоченный Хуанито и сам не был силен в этих вопросах.
— Ты понял?
— В общих чертах! — махнул рукой Виноградов. — А это что?
За миниатюрным мостиком, перекинутым через остатки почти высохшего, но опрятного речного русла, зеленел парк. Сквозь кустарник можно было лицезреть несколько неожиданное зрелище: десятка полтора хорошо одетых женщин и разновозрастных детей расположились под шелестящими на теплом ветру кронами. Подстелив при этом на каменные плиты у фонтана циновки и пестрые полотенца.
— Хм… — Хуан даже остановился, чтобы
— Это фалангисты.
— Кто? — название было знакомо по романам старика Хэмингуэя и более поздним брошюрам «Политиздата». Однако, Виноградов представлял себе испанских фашистов несколько иначе: небритые рожи, зверский взгляд и в руке топор со следами крови…
— Здешние «правые». Протестуют…
— Против чего?
Собеседник пожал плечами:
— У них в Луарке мэр — коммунист.
— Ну и что?
— Вот члены семей фалангистов и устроили демонстрацию протеста. Требуют лучше чистить городской пляж от камней и мусора.
— Серьезное дело… — хмыкнул Владимир Александрович. Ему даже показалось, что Хуан шутит. — У них что — больше нет никаких причин для классовой борьбы?
— Все не так просто! — пресс-секретарь вздохнул и прибавил шаг:
— Многие ещё помнят гражданскую войну… Да и генералиссимус Франко отправился на тот свет совсем недавно.
Некоторое время шли молча, вдыхая усиливающийся запах моря и вытащенных на берег сетей.
— А где их мужчины? Мужья? — после непродолжительной паузы поинтересовался Виноградов.
Он имел в виду участниц «пляжной» манифестации, и Хуан, разумеется, понял вопрос правильно:
— Работают. Деньги зарабатывают, им некогда.
— Нам разве не по набережной?
— Пошли, русский, не пожалеешь!
Оставшуюся часть пути было не до разговоров — улица, постепенно превратившаяся в каменную тропу, неожиданно запетляла и круто устремилась вверх.
«Вряд ли он станет убивать меня прямо сейчас, после визита в полицию, — подумал Виноградов. — Во всяком случае, я бы не стал…»
— Уже рядом, — успокоил ещё только начавшего утомляться попутчика Хуан и первым вытер выступивший на лбу пот: видимо, сказывались жара и постоянное недосыпание. — Стой! Смотри…
— В-вау! — вид отсюда, с вершины скалы, открывался действительно потрясающий.
В самом низу была бухта с разноцветными, доведенными до игрушечной чистоты рыбацкими суденышками. Узкую набережную теснила мозаика черепичных крыш, прорезаемая верхними этажами вполне современных зданий и шпилями церквей… А ещё изумленному взгляду были доступны: море, пляж, уходящая к горизонту стрела волнолома и пронзительная белизна величественных склепов на склоне.
— У меня нет слов…
— Я не всегда вожу сюда гостей, — наслаждаясь произведенным эффектом пояснил испанец. — Только избранных!
— Спасибо, Хуанито. Ты, наверное, местный?
— Нет. Я родился в Бильбао. — он произнес это с непонятной Виноградову многозначительностью.
Мужчины ещё немного полюбовались раскинувшейся под ногами картиной и начали обратный спуск.
— Кажется, здесь… Вот она!
Машина действительно стояла в тенечке, неподалеку от ресторана с неожиданным для этих мест названием «Балтико». А на лобовом стекле её красовалась штрафная квитанция за неправильную парковку.