Танец судьбы

Райли Люсинда

Утро пролетело незаметно, и стук в дверь, как показалось Грания, раздался слишком быстро.

— Можно нам войти? Я показала дяде Хансу все-все и умираю от голода! — Аврора ворвалась в студию и, обняв сидевшую на скамейке Гранию за плечи, поцеловала в щеку. Ее взгляд упал на скульптуры, стоявшие на рабочем столе, Она посмотрела один раз, потом взглянула снова.

— Это я?

Грания не хотела показывать Авроре работы, пока они не будут закончены.

—Да.

— Дядя Ханс, иди взгляни! Грания превратила меня в статую!

Ханс подошел к ним и принялся

рассматривать скульптуры.

— Mein Gott! [11] — Он наклонился, чтобы как следует изучить их. — Грания, они... — Ему с трудом удалось подобрать слова. — Невероятные! Жаль только, что... — Ханс теперь смотрел на нее совершенно по-иному, — Александр не смог купить их все. Тебе удалось передать в глине энергию движений Авроры.

— Спасибо, — сказала Грания. — Я вложила в эту работу все пережитое за последнее время.

— Да. И тебе удалось создать настоящую красоту.

11

Mein Gott! — Боже мой! (нем.).

— Хватит обсуждать мои статуи! Лучше скажите, что у нас на ленч? — умоляюще попросила Аврора.

Все вместе они приятно провели время на пляже Инчидони. Аврора подпрыгивала и кружилась на мелководье, а Грания с Хансом, сидя на песке, грелись под теплыми лучами солнца.

— Ты правильно заметила: по ее виду нельзя сказать, что она недавно пережила смерть отца, — сказал Ханс. — Она выглядит... счастливой. Возможно, дело в том, что ей сейчас уделяют очень много внимания, ведь она была лишена этого в детстве.

— Она любит зрителей, — улыбнулась Грания, когда Аврора без всяких усилий исполнила жете. — Преподаватель танца считает, что у нее огромный потенциал, и она может стать танцовщицей, — добавила она. — Конечно, ведь ее бабушка была известной балериной.

— Что ж, если Аврора хочет пойти по ее стопам, то должна серьезно заниматься. И тебе, кстати, нельзя бросать занятие скульптурой, — сказал Ханс. — Где ты выставляешь работы?

— В Нью-Йорке есть галерея, где можно их увидеть, но в последние годы я все чаще беру частные заказы. Это не совсем то, чем я хотела заниматься, но, по крайней мере, я знаю, что смогу заработать себе на хлеб, — честно призналась Грания.

— Тогда, похоже, среди событий прошлых месяцев есть один положительный момент. Теперь у тебя много денег.

— А ты, Ханс, знаешь, я не хочу их брать! — При упоминании денег у Грания моментально изменился тон.

Ханс внимательно смотрел на нее:

— Грания, скажу прямо, мне кажется, что твоя гордость иногда заглушает здравый смысл.

— Я... — Гранию неприятно поразила эта оценка Ханса. — Что ты имеешь в виду?

— Почему, если человек хочет сделать тебе подарок, ты отказываешься от него?

— Дело не в этом, Ханс. Просто...

— В чем же, Грания? Объясни мне, — потребовал он.

Внезапно Грания вспомнила, как жила с Мэттом. Она упорно отказывалась принимать любую помощь от его родителей и даже не хотела

выходить за него замуж. Тогда ею руководило исключительно чувство гордости, а принятые решения не всегда совпадали с ее желаниями. И теперь она понимала, что не всегда поступала правильно. В конце концов, выйди она за Мэтта замуж, все сложилось бы совсем по-другому. И совершенно очевидно, что небольшая помощь его родителей, которые, как сейчас сказал Ханс, просто хотели сделать им подарок, могла облегчить их жизнь.

— Возможно, ты прав, — в итоге согласилась Грания, чувствуя, что неожиданное открытие разбередило ее душевные раны. — Но я ничего не могу с собой поделать, я всегда была такой.

Ханс молча смотрел на нее, а потом произнес:

— Возможно, у тебя такой характер, или, даже более вероятно, ты не уверена в себе и потому так себя ведешь. Ты должна спросить себя: почему ты не хочешь принимать помощь от других людей? Может, в душе ты считаешь, что не заслуживаешь ее?

— Я... не знаю, — честно ответила Грания. — Но ты прав. Думаю, гордость некоторым образом испортила мне жизнь. В любом случае хватит обо мне. И спасибо, что ты был честен со мной. Мне это действительно очень помогло.

На следующее утро, когда все члены семьи Райан, как обычно в воскресенье, отправились на службу в церковь, Грания осталась с Авророй.

— Ты не хочешь попозже сходить к церкви в Дануорли? Дядя Ханс привез с собой из Швейцарии урну, в которой... — осторожно подбирала слова Грания, — содержится то, что твой папа назвал бы волшебным порошком.

— Ты имеешь в виду его прах? — спросила Аврора, откусывая очередной кусок тоста.

— Да, я хотела спросить, не хочешь ли ты помочь мне развеять его.

— Конечно, — согласилась Аврора. — А можно, я выберу, где это сделать?

— Да, хотя папа говорил о могиле твоей мамы.

— Нет. — Аврора проглотила тост и покачала головой. — Я не хочу оставлять его там.

— Хорошо.

— В той могиле мамины кости, а живет она в другом месте.

— Хорошо, Аврора, тогда просто покажи мне.

Уже темнело, когда Аврора сказала, что хочет вместе с Гранией развеять прах отца. Положив урну в хозяйственную сумку, Грания вышла из дома и вслед за девочкой стала подниматься по тропинке в сторону Дануорли-Хауса. Когда они дошли до камня, поросшего травой, Аврора остановилась.

— А теперь, Грания, садись на свое обычное место. — Аврора открыла сумку и достала урну. Сняв крышку, она с интересом заглянула внутрь.

— Похоже на мелкий песок, да?

—Да.

Девочка повернулась и подошла к краю скалы, остановившись у самого обрыва. Помедлив, Аврора внезапно повернулась к Грания. Она явно нервничала.

— Ты не могла бы подойти и помочь мне?

— Конечно. — Грания сделала несколько шагов вперед и остановилась рядом с ней.

— Мама упала отсюда, и я иногда вижу ее здесь. Мама! — закричала она. — Я отдаю тебе папу! — Она заглянула внутрь урны, ее глаза заблестели от слез. — Пока, папа! Отправляйся к маме, ты ей нужен. — Аврора перевернула урну, и ветер, подхватив прах, унес его в сторону моря.