Танец судьбы
Шрифт:
— Ты имеешь в виду самоубийство?
— Это одно и то же, Грания.
— Это произошло давно?
— Она бросилась со скалы четыре года назад. Тело нашли два дня спустя на пляже Инчидони.
Помолчав, Грания поинтересовалась:
— И откуда же она прыгнула?
— Судя по всему, именно с той скалы, где ты видела сегодня ее дочь. Думаю, Аврора искала мамочку.
— Ты знаешь, как ее зовут?
— Конечно, это же не секрет. Семья Лайл раньше владела всем в Дануорли, даже нашим домом. Когда-то давно они были хозяевами этих мест. Но в шестидесятые годы распродали земли и оставили себе лишь дом на скале.
— Семья Лайл? Я где-то видела эту фамилию.
— Во дворе местной церкви много могил Лайлов. Она тоже там похоронена.
—
— Именно поэтому отец увез ее отсюда. После смерти матери девочка постоянно бродила над обрывом и звала ее. Я бы сказала, она почти обезумела от горя.
Грания заметила, что лицо Кэтлин немного смягчилось.
— Бедняжка, — вздохнула она.
— Да, ужасное зрелище. Бедная девочка не заслужила такой участи, но от этой семьи исходит ощущение беды. Грания, пожалуйста, послушай меня — не связывайся с ними.
— Интересно, почему они вернулись? — пробормотала Грания почти неслышно.
— Лайлы живут по своим законам. Я не знаю почему, и меня это не волнует. А теперь ты не сделаешь ли хоть что-нибудь полезное и не поможешь ли мне накрыть на стол к чаю?
Грания поднялась в спальню сразу после десяти вечера, как делала каждый вечер после возвращения домой. Мать осталась внизу убирать со стола, отец дремал в кресле у телевизора, а Шейн, ее младший брат, коротал вечер в деревенском пабе. Отец и сын работали на ферме площадью в пятьсот акров. Почти вся земля была отдана под выпас молочного скота и овец. В двадцать девять лет «мальчик», как до сих пор ласково называли дома Шейна, все еще не думал обзаводиться собственной семьей. Женщины в его жизни появлялись и исчезали, и он почти никогда не приводил их па ферму, в родительский дом. Кэтлин огорчалась от того, что Шейн до сих пор не женат, но Грания знала: как только сын уйдет из дома, в жизни ее матери возникнет пустота.
Прислушиваясь к шуму дождя за окном, она забралась под одеяло и вспомнила о маленькой Авроре — хорошо, если она у себя дома, в тепле и безопасности. Полистав книгу, Грания начала зевать и поняла, что не может сконцентрироваться. Судя по всему, свежий воздух этих мест навевал на нее сон, ведь в Нью-Йорке она редко ложилась до полуночи.
Кэтлин, когда Грания была маленькой, практически каждый вечер проводила дома. Иногда она из сострадания ухаживала за заболевшим родственником, и в таких случаях ей приходилось ночевать в другом месте. В те дни мама старалась изо всех сил, чтобы оставить домашним достаточно еды и чистой одежды. Ее приготовления напоминали настоящую войсковую операцию. А вот отец за прошедшие тридцать четыре года семейной жизни ни разу не спал в чужой постели — Грания в этом почти не сомневалась. Вставая ежедневно в пять тридцать утра, он отправлялся на ферму доить скот и возвращался только после заката. Ее родители всегда знали друг о друге все. Их жизни слились в одну, крепкую и неделимую.
А клеем, который скрепил их отношения, стали дети.
Когда восемь лет назад Грания с Мэттом стали жить вместе, они воспринимали как нечто само собой разумеющееся то, что у них когда-нибудь будут дети. Как все пары в современном мире, они ждали подходящего момента и, пока была возможность, торопились все успеть в жизни и усердно трудились, желая построить карьеру.
А потом случилось вот что... Однажды утром Грания проснулась и, облачившись, как обычно, в спортивные брюки и куртку с капюшоном, отправилась на пробежку по набережной Гудзона в сторону Бэттери-парка. Остановившись около «Уинтер-гарденс», она заказала себе латте и бейгеле. Именно там это и произошло: отхлебнув кофе, она перевела взгляд на коляску у соседнего столика и увидела крошечного новорожденного малыша, который крепко спал. Внезапно у нее возникло непреодолимое желание выхватить ребенка из коляски и крепко прижать к груди его мягкую пушистую головку. Это чувство потрясло Гранию, и, когда мать малыша, нервно улыбнувшись, встала и укатила
Она надеялась, что переживания улягутся, и весь день работала в студии, пытаясь придать нужную форму мягкой коричневой глине, но душевное равновесие к ней так и не вернулось.
В шесть часов вечера Грания вернулась домой, приняла душ и переоделась, собираясь отправиться на открытие художественной галереи, куда была приглашена в тот вечер. Налив себе бокал вина, она подошла к окну, из которого открывался вид на мерцающие огни Нью-Джерси и противоположный берег Гудзона.
— Я хочу ребенка.
Она сделала большой глоток и засмеялась — такими абсурдными показались ей эти слова. А потом снова произнесла их, просто чтобы проверить себя.
И они прозвучали вполне разумно. Более того — еще и абсолютно естественно, словно она всю жизнь хотела стать матерью и думала об этом, а всевозможные причины «почему нет» вдруг оказались нелепыми или просто исчезли.
Грания сходила на открытие галереи и поболтала о том, о сем с художниками, коллекционерами и особыми гостями, которые в основном и посещают такие мероприятия. Но все это время она продолжала осмысливать практические вопросы, которые породило ее судьбоносное решение. Придется ли им с Мэттом переехать? Нет, наверное, в ближайшее время не потребуется — их лофт в районе Трайбека был достаточно просторным, а кабинет Мэтта без проблем можно переоборудовать в детскую. Он редко работал там, предпочитая располагаться с ноутбуком в гостиной. Они жили на четвертом этаже, но коляска наверняка могла поместиться в грузовой лифт. К тому же поблизости имелся Бэттери-парк, где можно было подышать свежим речным воздухом и поиграть на детской площадке, где масса всяческих сооружений. Грания работала в домашней студии, поэтому даже если препоручить ребенка няне, она всегда может в считанные мгновения оказаться дома.
Позже, лежа одна на широкой кровати, она вздыхала, переживая, что ей пока не с кем поделиться своими идеями и ощущениями. Всю предыдущую неделю Мэтт был в отъезде и собирался вернуться только через несколько дней. А объявлять о таком решении по телефону было бы неправильно. Грания заснула только под утро, представляя себе гордый взгляд Мэтта, когда она протянет ему новорожденного.
Вернувшийся домой Мэтт был воодушевлен желанием Грания не меньше, чем она сама. И они тут же принялись с удовольствием воплощать план в жизнь. Им обоим очень нравилось, что у них появился тайный совместный проект, призванный окончательно скрепить их отношения, как это произошло у родителей. Их планы касались недостающего звена, которое объединило бы их навсегда, сделав единым целым — в сущности, просто настоящей семьей.
И сейчас, лежа на детской кровати, где спала в детстве, Грания прислушивалась к яростным завываниям ветра за крепкими каменными стенами дома. Все эти прекрасные планы она строила год назад. Самое ужасное, что «совместный проект» не объединил их с Мэттом, а, наоборот, разрушил отношения...
2
Проснувшись следующим утром, Грания обнаружила, что ночной шторм улегся, оставшись лишь воспоминанием, а вместе с ним пропали и серые облака. Солнце, редкий гость в этих местах зимой, освещало скалистый пейзаж за окном, подчеркивая зелень бесконечных полей, окружавших ферму, с вкраплениями белых точек — пасущихся пушистых овец.
По опыту Грания знала, что такая погода вряд ли простоит долго. Солнце в Западном Корке вело себя подобно капризной примадонне, чье кратковременное появление украшает эпизод — она купается в лучах славы, а потом исчезает так же внезапно, как появилась.
В последние десять дней из-за непрекращающегося дождя Грания не могла следовать обычному утреннему ритуалу, но сегодня она выскочила из кровати и принялась перебирать вещи в чемодане в поисках леггинсов, кофты с капюшоном и кроссовок.