Танец судьбы
Шрифт:
— Д-д-для меня? — Его голос звучал так хрипло и напряженно, как будто он очень редко разговаривал.
— Да, — подтвердила Мэри. — Я живу здесь. — Она указала на освещенное окно над ними. — И часто наблюдаю за тобой. Не хочу, чтобы ты умер от пневмонии у меня на пороге, поэтому сшила для тебя вот это.
Потрясенный, он посмотрел на сверток, а потом снова на Мэри:
— Т-ты сделала это для м-меня?
— Да. А теперь, пожалуйста, возьми его. Оно тяжелое, и буду рада, если ты наденешь его.
— Н-но... У меня с собой нет денег.
— Это подарок. Меня очень расстраивает, что ты здесь дрожишь от холода, пока я сижу дома в уюте и тепле. Считай, что я оказываю услугу самой себе. Бери, — настаивала она.
— Я... Ты такая д-добрая, мисс...
— Мэри. Меня зовут Мэри.
Дрожащими руками он взял у нее пальто и примерил.
— С-сидит отлично. Как тебе удалось?
— Ну, ты ведь стоял здесь каждый вечер, пока я его шила.
— Это лучший п-подарок, который мне когда-либо д-де-лали.
Мэри заметила, что хотя молодой человек дрожал от холода, в его речи слышался правильный лондонский акцент, как у Лоуренса Лайла — ее бывшего хозяина.
— Что ж, теперь я смогу спокойно спать, зная, что тебе тепло. Спокойной ночи, сэр.
— С-спокойной ночи, Мэри. И... — Он взглянул на нее, и его глаза выражали такую благодарность, что Мэри чуть не расплакалась. — Спасибо.
— Не за что, — ответила она и торопливо поднялась по ступеням к двери.
Прошло еще две недели, и Мэри уже склонялась к мысли, что единственный шанс избежать одиночества для нее — это вернуться в Ирландию к родителям Шона и навсегда остаться старой девой. Именно в таком настроении она отправилась на Пиккадилли-Серкус выпить чая с Нэнси.
— Глазам своим не верю! Ты шикарно выглядишь! — заметила Нэнси, когда они заказали чай и тосты с маслом. — Откуда у тебя новое пальто? Я видела такое же в журналах, но оно стоит целое состояние. Ты где-то разжилась деньгами?
— Я тоже видела его в журналах и решила сшить себе.
— Ты сама его сшила?
—Да.
— Я знаю, что ты всегда умела держать в руках иголку, но это пальто выглядит так, словно куплено в магазине! — с удовольствием отметила Нэнси. — Ты можешь сшить мне такое же?
— Думаю, что да. Только скажи, какого цвета.
— Может, ярко-красное? Мне пойдет? — Нэнси поправила светлые кудряшки.
— Думаю, будет отлично, — согласилась Мэри. — Только я возьму с тебя деньги за материал.
— Конечно, и за потраченное время. Сколько?
Мэри задумалась.
— Около десяти шиллингов за материал и еще несколько за работу.
— Отлично! — Нэнси захлопала в ладоши. — Сэм пригласил меня на свидание в следующий четверг. И мне кажется, он собирается сделать мне предложение. Ты сможешь сшить пальто за неделю?
— За неделю? Почему бы и нет, — немного поразмыслив, ответила Мэри.
— О, Мэри, спасибо! Ты просто чудо!
Красное пальто — Мэри потом будет часто вспоминать его — ознаменовало поворотный момент в ее жизни. Нэнси похвасталась им перед подругами, и вскоре у двери девушки
— Мэри, ты должна открыть ателье. У тебя настоящий талант!
— Спасибо. Но разве правильно делать деньги на том, от чего получаешь удовольствие?
— Конечно, почему нет? Множество моих подруг готовы будут заплатить тебе за модные вещи. Мы ведь все знаем, как дорого они стоят в магазинах.
—Да.
Мэри выглянула из окна и увидела молодого человека, который снова стоял у фонарного столба, кутаясь в черное шерстяное пальто.
— Ты не знаешь, кто это?
Шейла подошла к окну и посмотрела вниз.
— Хозяин моей квартиры рассказывал, что здесь перед войной жила девушка этого парня. Она училась на медсестру в больнице Святого Фомы. Ее насмерть затоптала взбесившаяся лошадь у реки Соммы, а он вернулся с контузией, бедняжка. — Шейла вздохнула. — Если бы у меня был выбор, я бы предпочла ее судьбу. По крайней мере, она больше не страдает. А вот он переживает весь этот ужас день за днем.
— У него есть дом?
— Он вроде бы из очень состоятельной семьи. И живет с крестной поблизости, в Кенсингтоне. Она взяла его к себе, когда родители отказались от него. Бедный, какое будущее его ждет?
— Даже не представляю, — вздохнула Мэри, чувствуя себя виноватой из-за того, что испытывала жалость к себе последние несколько недель. — Должно быть, он приходит сюда в поисках успокоения. А наша жизнь такова, что мы должны получать его там, где можем найти.
Прошло уже три с половиной месяца, с тех пор как Мэри переехала на улицу Колет-Гарденс. Ее дни теперь были заняты клиентами и работой над заказами. Она шила пальто, блузки, юбки, платья и уже подумывала нанять помощника и переехать в большую квартиру, где одну комнату можно было бы выделить для работы. Но, несмотря на то, что Мэри теперь была занята, ее ручка часто зависала над листом бумаги — ей хотелось написать письмо любимой Анне. Рассказать о том, что она покинула ее не по своей воле, что продолжает любить больше жизни и вспоминает каждый день. Но Мэри знала: ради самой девочки ей стоит хранить молчание.
Время больше не утекало сквозь пальцы, словно вода, но сердце Мэри онемело и закрылось, потому что рядом не было никого, кому она могла бы дарить любовь. И все же, как только она начинала жалеть себя, ей достаточно было выглянуть в окно и увидеть несчастного молодого человека у фонарного столба, чтобы успокоиться.
Приближалось Рождество, и клиентам хотелось, чтобы их наряды были готовы заранее, так что у Мэри даже не было времени задуматься, как она проведет праздничные дни без Анны. Нэнси пригласила Мэри на Рождество в Кэдоган-Хаус.