Танец убийц
Шрифт:
— Петр Живкович. Я представлялся сегодня Вам, господин капитан, — добавил он обиженным тоном. — Генерал объявил сегодня высшую степень боевой тревоги. Наверное, он получил какие-то сведения. Будьте осторожны.
— Я смогу о себе позаботиться, — отрезал Михаил.
— Будем надеяться. — Живкович небрежно отдал честь и вернулся к своему взводу.
Прошло три года с тех пор, как Михаил последний раз проходил под навесом из стекла и кованого железа и поднимался по ступеням в вестибюль, откуда можно было попасть в комнату адъютанта. Сегодня там восседал невысокий рябой лейтенант, на столе
— Капитан Милькович сегодня немного не в себе, — сказал рябой лейтенант, заметив, что Михаила озадачил явный недостаток товарищеских чувств у ушедшего. — Его жена вот-вот должна родить, это их первенец. Я думал, он оторвет мне голову из-за того, что я на пару минут опоздал.
— С четвертым ребенком он отнесется к этому спокойнее, — ответил Михаил. — Я вообще не знал, что он женат.
— Сразу видно, что Вы были в отъезде. Он женился на дочери генерала Цинцар-Марковича и поэтому не стал отпрашиваться с дежурства в эту последнюю ночь — видимо, опасается, чтобы его не обвинили в использовании своего положения зятя премьер-министра. Нашей злосчастной армии побольше бы таких людей, как он!
По тону, которым лейтенант сказал это, да и по тому, как Живкович вел себя, Михаилу стало ясно, насколько ухудшилось положение армии со времен короля Милана. Под его командованием ни одному офицеру не пришло бы в голову назвать ее «злосчастной» — каждый гордился возможностью служить. Принадлежал ли дежурный офицер к заговорщикам или, что также не исключалось, был провокатором? Михаил решил на его замечание никак не реагировать, а чтобы избежать дальнейших разговоров, сказал:
— Я вызван для отчета к генералу Петровичу.
— Да, да, я в курсе, — пробурчал лейтенант. — Он ждет Вас. Проходите прямо к нему. Вы же знаете, где его кабинет.
Три широкие ступени вели из вестибюля в небольшой зал, откуда можно было попасть в покои короля, салоны для приема и служебную комнату флигель-адъютанта. Старый Конак построили еще при Милоше, первом правящем князе Сербии, и, не считая небольших переделок, модернизация его не коснулась. Новый Конак использовался в основном для государственных актов, а в Старом Конаке располагалась резиденция короля.
Зал с охотничьими трофеями короля Милана пробудил в Михаиле давно забытые воспоминания. В одном углу стоял во весь рост с поднятой для смертельного удара лапой с устрашающими когтями огромный бурый медведь, которого завалил бывший король в лесах под Вальево [24] . Время, казалось, прошло здесь, не оставив следа, и Михаил нисколько не удивился бы, если бы из тени внезапно вышел Милан с приветственно протянутой рукой, в не застегнутом на верхнюю пуговицу кителе и упрямой прядью волос на лбу.
24
Вальево — город в Сербии. (Примеч. ред.)
Михаил открыл ту из трех
25
Здесь: красавчик (серб.). (Примеч. ред.)
Генерал Лаза ответил на воинское приветствие Михаила небрежным движением руки с наманикюренными ногтями и продолжал телефонный разговор. Последний раз они виделись два года назад, когда Лаза передавал умирающему Милану привет от его сына Александра. Та встреча нисколько не смягчила антипатию, которую они питали друг к другу со времени своего появления при дворе. Тогда Лаза был доверенным лицом собиравшейся разводиться королевы Наталии, а Михаил — офицером из свиты короля Милана. Поскольку Лаза так и остался верен королеве, король еще больше подливал масло в огонь, пока Лаза и Михаил не оказались в различных штабах.
Телефонный разговор продолжался еще несколько минут. Михаил намеренно не обратил внимания на движение руки генерала, разрешавшее ему не стоять по стойке «смирно». Наконец Лаза положил трубку, встал и протянул ему руку.
— Рад, что Вы снова с нами, Мика. Как говорится, Вы показали смерти кукиш в кармане?
— На этот момент, будем считать, да. — Михаил удержался, чтобы не сказать, что в Сербии туберкулез не главная причина преждевременной смерти молодых людей.
— Мне поступил Ваш рапорт с просьбой возвратиться на активную службу с первого августа, как там указано. Но сегодня только десятое июня.
— Согласен, господин генерал, — сказал Михаил и добавил: — Мне нужно какое-то время, чтобы освоиться. В конце концов, меня слишком долго здесь не было.
— Только три года.
— Так точно, господин генерал. Но я и до этого несколько лет не был в стране. Теперь я решил окончательно жить здесь, но это означает, что я должен акклиматизироваться, привыкнуть снова к жизни на родине.
— Неужели жизнь здесь так отличается от заграницы?
— Вы сами бывали за границей, господин генерал. Вы знаете, что там другая жизнь.
— И тем не менее Вы хотите вернуться навсегда. Почему?
— Потому что здесь я дома. Мне между тем уже тридцать семь лет, а у меня нет собственной семьи, нет ни жены, ни детей. Нет даже собаки. Туберкулез не наследственная болезнь, и врачи объявили, что я здоров.
Лаза сел и предложил стул Михаилу. Красивое, хотя и покрытое сеткой тонких морщин лицо пятидесятилетнего генерала походило на застывшую маску и не выражало никаких чувств, но Михаил знал, что за пустым взглядом темных глаз скрывается постоянно и напряженно работавший ум.