Танг

Айдарин Николай

Ган. Он перепутал её с другой женщиной, но всё равно решил предупредить о Наторе. Зачем? Если они друзья, то почему он тогда действовал у крагера за спиной? А если враги, то почему он не убил его? Одни вопросы, и после того, как Натор попытался отобрать у неё кулон, и она в спешке прихватила с собой несколько артефактов, оказавшихся бесполезными, их стало ещё больше.

Однако появление на той вечеринке Раса шокировало её. Но он оказался там не случайно, как она начала подозревать только сейчас. Его целью была она, Рас каким-то неведомым образом умудрился проделать весь путь от их мелкой деревеньки до этого южного города, и, как она догадывалась, он побывал и у Болданда в том числе. Но, судя по всему, Рас — марионетка в чужих руках. Иначе он просто не мог оказаться в Шаршанге, никогда и не при его везении. Не то, чтобы он был неудачником,

нет, обычный парень, но чтобы выйти на того же Болданда, ему должно было неимоверно повезти. Кто-то толкал Раса в спину, указывал кривую дорожку, по которой он должен был пройти. Кто-то подстраивал различные события и встречи таким образом, чтобы они в конечном итоге привели Раса в Шаршанг. В тот дом? Возможно, но, может быть, дом не является конечной целью. Очень может быть, что этот же персонаж травил её безумием и видениями, и он же травит сейчас её любимого. Кто это вообще может быть? Какой-нибудь маг? Вполне вероятно, но в магии Фенора пока что разбирается из рук вон плохо, но не всё сразу же ей осваивать! Однако насколько хватало ей её текущих знаний, вполне можно было исключить простых смертных, а так же всех крагеров, поскольку те, будучи иммунными к магии, сами ей обладать не могут. И всех соназгов тоже можно вычеркнуть из списка, поскольку соназги являются поголовно очень слабыми магами. Правда, в той книжке, откуда она вычитала все эти вещи, упоминалось что-то про передачу Дара у соназгов, но до этого раздела Фенора добраться ещё не успела. В любом случае, даже большинство человеческих магов можно вычеркнуть, сил каждую ночь насылать на одну только Фенору столько кошмаров мало у кого хватит, итого остаются единицы. Но нет ни имён, ни тем более адресов, где их всех разыскать.

Был ещё один вариант. Какой-нибудь разумный монстр вроде демона. Раньше Фенора не верила в их существование, полагая, что даже вампиры — всего лишь больше преувеличение. Но почитав немного умных книжек по магии, особенно тех, что связаны с артефактами, большинство из которых изготавливаются с теми или иными частями тел различных монстров и растений, в том числе плотоядных, она теперь готова поверить во всё что угодно. Даже в существование Холодовых Демонов.

— Я слишком мало знаю, — с грустью говорила сама себе она почти каждый раз, когда вновь и вновь прокручивала в голове эту цепочку мыслей.

Ей следовало немедленно покинуть Шаршанг и вернуться в Давур. Там у неё был один знакомый по имени Порос Барк, маленький, почти полностью облысевший старичок-библиотекарь, который любезно согласился проконсультировать её по некоторым магическим вопросам. Ну как согласился — она обманула давно впавшего в маразм старика, прикинувшись его дальней родственницей, чтобы иметь возможность воспользоваться теми книгами, которые он неусыпно стерёг. Кто-то бы сказал, что это подло, но рядом никого не было, а ради достижения такой благородной цели, как вырвать любимого из лап врагов и спасти, она согласна пойти на очень многое. Быть может, даже на всё.

Вопрос только в том, сможет ли Рас простить её? Когда он всё узнает, он должен простить её, но простит ли? Нрав у него горячий, несдержанный, так что в минуте гнева он может и пришибить её. Недаром он так кричал последние два раза, когда видел её. И это была ещё одна сложность — как передать Расу защитный кулон так, чтобы тот надел его и проходил с ним около месяца, чтобы артефакт наверняка успел сработать, но при этом самой остаться в живых?

Одни проблемы, и большинство разрешить не представляется возможным, по крайней мере, сейчас.

В любом случае, её путь лежал в Давур.

Глава 20

Альтера и Вьяти, конечно же, в таверне я не нашёл. Мы с Ганом долго блуждали по городу, и на каждом шагу он умолял меня вернуться к тому дому и попытаться добить оставшихся мертвяков. Я понимал, что если мы не предпримем в скором времени хоть что-то, то пара десятков вурдалаков быстро размножится до нескольких тысяч, которые просто выгрызут город изнутри, словно червяк яблоко. Но ещё лучше я понимал, что два полупобитых воина ничего не сделают этим вурдалакам. Из города следовало убираться как можно дальше и как можно быстрее. Однако я оказался неспособен долго терпеть нытьё Гана, и мы, подловив на улицах нескольких городских стражников для верности, всё-таки вернулись к дому. Вернее, к тому, что от него осталось.

Дом весь сгорел, все окна оказались выбиты,

половина второго этажа обрушилась вниз, везде виднелись следы произошедшей битвы. И множество изуродованных и изувеченных тел вурдалаков. Убедившись, что все вурдалаки оказались перебиты, и не найдя трупов ни одного из валарийцев, даже тела Кардода (я очень огорчился этому факту), Ган с чистой совестью смог уйти вместе со мной.

— И что, даже Бали выжила? — спросил я. — Я же видел, её буквально целиком сожрали!

— Увы, — Ган развёл руками. — Я же говорил, что мы бессмертны. Если уточнить, то только некоторые из нас бессмертны, например Бали и я, но остальных просто очень трудно убить. Мы все разные, и у каждого свои нюансы. Бали на моей памяти убивали тысячи раз самыми разными способами, и всё оказалось бесполезно. Она воскресала всякий раз, успешно и быстро регенерируя. Помнится, когда ей исполнилось двести лет, её на целых полвека охватила хандра, да такая сильная, что она стала искать способы покончить с собой. Что только она не пробовала! Всякие повешения, утопления и горения заживо оказались бессильны, они лишь обезвреживали её на небольшое время. Как она говорит, она ни разу не умирала, всё время оставалась какая-то частичка, из которой она потом снова появлялась. Как-то раз она заставила нас разрезать её на множество мелких кусков, полить какой-то едкой алхимической дрянью и тут же бросить в одну из печей соназгов — те гораздо горячее наших. Мы достали через сутки из печки горстку пепла и развеяли по ветру. Но Бали вернулась обратно — как она сказала, она внезапно ощутила себя в одном из волосков, что выпал у неё из головы на подходе к печи.

— То есть, она способна восстановиться из какого-нибудь ногтя или плевка? Полностью?

— Ага, — Ган вздохнул. — Правда, из мелких частичек себя она восстанавливается долго, до нескольких месяцев, но неизбежно.

— А что ты? Ты сказал, что тоже бессмертный, но я что-то не вижу, чтобы на тебе заживали царапины с той же скоростью, что и на девке.

Он рефлекторно потрогал царапину на шее, оставленную в короткой схватке с Натором.

— Щиплет, — прошипел он. — В отличие от неё, я действительно умираю. Я же говорил, что мы все разные, у каждого свои проблемы. Я вижу яркий свет и жуткий холод, даже могу различить, что вокруг меня бушует метель, а я прикован к ледяной скале, и рядом со мной вьётся какая-то чёрная тень. Но как только я это осознаю, я мгновенно возвращаюсь в собственное тело, оживаю, и мне даётся совершенно новое тело, моё тело, которое у меня было на тот момент, когда нас прокляли. То тело, которое ты видишь сейчас. То есть, я могу таким способом вылечивать смертельные раны и так далее, но по-настоящему я умереть не могу. Да и не хочу.

— Не хочешь? Почему?

— Потом как-нибудь объясню. Думаю, если бы я по-настоящему захотел сдохнуть, то я бы сдох и так и остался бы в Яарде, но я никогда не хотел этого.

— Что, слишком страшно там?

— И это тоже, но это не основная причина. Говорю же, потом как-нибудь объясню.

Вскоре мы всё-таки пришли в таверну, где Альтер и Вьятлатт должны были меня ждать, но, как я уже упоминал, они ушли. Уговор был выполнен, они действительно прождали до рассвета и свалили, оставив мои вещи и записку, что, мол, они ушли. Ну да, а то я так сам не понял.

— И куда теперь? — спросил меня мой новый попутчик.

— Набить рожу одному мелкому хорьку, который послал меня в ловушку, — я угрожающе почесал кулаки.

— Надеюсь, под хорьком ты подразумеваешь не настоящего хорька.

По пути мне снова захотелось покушать, что не удивительно, если вспомнить, что с момента последней трапезы прошло довольно много времени — та была среди ночи. А пока мы пробегали по городу, солнце успело встать и уже приближалось к зениту. Есть я предпочёл на ходу, благо, что Феникс привёл меня к одной булочной, где продавались вполне съедобные пирожки. Так что к Болданду я приехал хоть и несколько побитый, уставший и злой, но сытый.

Входная дверь в его подземную лабораторию валялась в паре саженей от входа, явно не там, где я её оставил в прошлый раз. В дальней части земельного участка, возле колючего кустарника, виднелась куча вырытой сырой земли, комья которой оказались разбросаны в довольно широком радиусе.

— Выглядит так, словно кто-то взорвал там соназгскую взрывчатку, — заметил я, подходя к развороченному участку.

— Или так, будто оттуда выбралось несколько десятков оживших трупов, — поправил меня Ган. — Чуешь запах?