Танго над пропастью (Право на мечту)
Шрифт:
– А почему ты спрашиваешь?
– осторожно поинтересовался он.
– Ты раньше никогда подолгу не задерживался на одном месте.
– Не было причины.
– Очень мило, - усмехнулась она.
– Но я вовсе не хочу, чтобы ты чувствовал себя связанным! Мы оба должны понимать, что у каждого из нас есть свои дела. Если с "Претензией" все будет нормально, мне тоже придется много ездить в поисках товара.
Джош уже думал об этом и даже кое-что придумал.
– И куда же ты собираешься ездить?
– Еще не знаю. Местные распродажи вряд ли подойдут. Что касается одежды, то я хочу
– Ты снова хочешь путешествовать?
– Я хочу, чтобы магазин процветал! Хотя, признаться, иногда я скучаю по Милану, по его безумному ритму, по празднику...
– Она вздохнула - Трудно отвыкать. Знаешь, думаю, если я буду летать туда по делам раза два в год, мне этого будет достаточно. А ты разве не скучаешь здесь? По новым людям, новым впечатлениям?
– Немного.
– Джош в последнее время был так занят обустройством своей и ее жизни, что просто не думал об этом.
– Но мы вполне могли бы планировать так, чтобы мои дела совпадали с твоими.
– Прекрасно!
– Джош остановил машину у "Претензии", и она поцеловала его.
– Хорошо, правда? Очень хорошо!
– Ага.
– Он притянул ее к себе.
– Очень хорошо.
"Требуется только одно, - подумала Марго, - продолжать в том же духе!"
– Назад я возьму такси.
– Она снова его поцеловала, чтобы он не успел возразить.
– Правда, возьму. Вернусь часам к семи, и ты тоже не задерживайся. Давай устроим сногсшибательный ужин! С шампанским.
– Думаю, это можно устроить.
– У тебя получится что угодно!
Она вышла из машины, но он успел ухватить ее за руку.
– Я действительно люблю тебя, Марго.
– Знаю.
– И она ослепительно улыбнулась ему.
20
Как приятно провести день в собственном магазине, среди собственных вещей, к тому же пожиная плоды первого успешного приема, ею же самой устроенного! Об этом сообщила Марго матери, когда Энн заехала днем, привезя с собой коробку ее любимого шоколадного печенья.
– Просто не верится, что все это получилось!
– воскликнула Марго, с удовольствием откусывая печенье.
– Весь день идут покупатели. Это у меня первая передышка с самого утра. Знаешь, мам, теперь я действительно поверила, что у меня свое дело! То есть поверить в это мне хотелось с самого начала, и, когда первый день прошел так удачно, я почти поверила...
– Она прикрыла глаза и запихнула в рот остаток печенья.
– А в субботу вечером поверила окончательно!
– Ты хорошо поработала.
– Энн отхлебнула чай, который вскипятила себе в кухоньке наверху. И хотя ее удивило то, что Марго предпочла шампанское шампанское днем!
– она не стала делать дочери замечание.
– Все эти годы...
– Все эти годы я пускала по ветру свою жизнь, силы и деньги!
– пожала плечами Марго.
– Опять история про стрекозу и муравья, да, мама?
Энн невольно улыбнулась.
– Ты никогда к этой басне не прислушивалась и запасов на зиму не делала. По крайней мере, мне так казалось.
– Она подошла к двери и заглянула в изысканно обставленную спальню.
– Но,
– Нет, это совсем другое. Необходимость - мать изобретений. А может, мною двигало отчаяние?
– Марго подумала, что если она решила быть честной во всем, то почему бы не начать прямо сейчас?
– Признаться, я не рассчитывала, что все так получится. Наверное, и не хотела...
Энн обернулась и посмотрела на дочь, сидевшую в белоснежном кресле с алыми подушками. "Взгляд у нее стал мягче, - подумала она.
– И лицо спокойнее. Как странно, что сама Марго, которая всегда так пристально изучала собственную внешность, этого, кажется, не замечает!"
– Значит, не хотела...
– сказала наконец Энн.
– А что теперь?
– Теперь я хочу, чтобы все было именно так. Нет, не правильно!
– Она взяла еще одно печенье.
– Я хочу, чтобы было еще лучше! Чтобы "Претензия" стала расширяться. Через год-два я собираюсь открыть филиал в Кармеле. А потом - кто знает?
– элегантный магазинчик в Сан-Франциско, сувенирная лавочка в Лос-Анджелесе.
– Ты неисправимая мечтательница, Марго!
– Наверное. И меня все время тянет на новые места.
– Она откинула волосы со лба и улыбнулась чуть грустно.
– Боюсь, что я осталась прежней Марго.
– Нет, ты уже не прежняя Марго.
– Энн подошла к дочери и обняла ее. Но все-таки, конечно, что-то есть от той маленькой девочки, которой ты была когда-то. И откуда это в тебе?
– пробормотала она.
– Твой дед ловил рыбу. Твоя бабка мыла полы и стирала белье.
– Энн взяла руку Марго в свою - узкая ладонь, тонкие пальцы, унизанные кольцами.
– Рука моей матери была в два раза больше твоей. Большая, сильная, умелая. Как моя.
Она заметила, как удивилась Марго, и поняла, что впервые мать так легко заговорила о людях, о которых обычно не упоминала. "Наверное, я была эгоисткой, - подумала Энн.
– Не вспоминала о них, чтобы не тосковать".
Сколько же она наделала ошибок! А ведь это ее единственное дитя... Как это ни трудно, но ошибки рано или поздно надо исправлять.
– Мою мать звали Маргарет.
– Она откашлялась.
– Кажется, я не говорила тебе об этом. Она умерла через несколько месяцев после моего отъезда из Ирландии. И я чувствовала себя виноватой, потому что меня не оказалось рядом с ней, когда ей было плохо. Я даже не могла приехать попрощаться с ней! Наверное, поэтому я не рассказывала о ней ни тебе, ни кому-нибудь другому... Но, думаю, ей было бы грустно об этом узнать.
– Мне очень жаль, мам, - больше Марго ничего не могла сказать. Очень.
– Мне тоже. Ведь она так любила тебя маленькую!
– А какая...
– Марго запнулась: она боялась задавать вопросы, боялась, что снова не получит на них ответа.
– Какая она была?
– Энн тихо улыбнулась.
– Когда ты была маленькая, ты спрашивала меня о таких вещах постоянно. А потом перестала спрашивать, потому что я на эти вопросы не отвечала... А надо было отвечать!
Она отвернулась к окну, выходившему на запруженную машинами улочку. Грех ее был в трусости и в чрезмерной заботе о себе! И если искупить его можно, только вытерпев боль воспоминаний, что ж, это не так уж и много.