Танго Один
Шрифт:
Донован вытащил мобильный и набрал номер. Через секунду или две телефон в будке начал звонить. Донован усмехнулся, глядя, как подпрыгнул Ундервуд, а потом, буквально остолбенев, посмотрел на будку. Толстяк наклонил голову, затем перевел взгляд на автомат справа, словно убеждая себя, что звонят не туда. Огляделся вокруг, толкнул дверь будки слева и взял трубку.
— Ты сказал, что будешь звонить в правую, — сказал полицейский.
Донован засмеялся:
— Правая, левая, какая разница! Тяжело дышишь,
— Чертова прогулка была длинной. Ты же знаешь: повсюду камеры наблюдения.
— Только не у церкви. Кроме того, кто станет за тобой следить? Ты сам наблюдатель, а не наблюдаемый.
Ден направился к будкам.
— Где ты?
— Недалеко, Дико. Недалеко.
— Ден, не юли. Это не игра.
— Позади тебя.
Ундервуд обернулся. Челюсть его отвисла, когда он увидел направляющегося к нему Донована.
— Какого хрена ты тут делаешь? — выругался он.
Донован рассмеялся и спрятал мобильный телефон. Ундервуд стоял в будке, прижав трубку к уху и разинув от удивления рот.
Донован открыл дверь.
— Дыши, Дико! Дыши!
Щеки Ундервуда покраснели, глаза округлились и постоянно моргали.
— Вот же черт! Мне ведь не придется делать тебе искусственное дыхание?
— Какого... происходит?
— Положи трубку и давай поболтаем, идет?
Ундервуд еще несколько секунд стоял, не отрывая глаз от Донована, потом медленно положил трубку.
— Ты говорил, что будешь где-то в Европе.
— Ну, говорил. Насколько мне известно, Британия все еще входит в Европейский союз, и ты докладываешь в Европол.
— Мы обмениваемся информацией и банками данных. Как видишь, я им не докладываю, — задыхаясь, ответил Ундервуд. — Но дело в другом.
— Знаю, это я просто для поддержания разговора. Пойдем, неженка.
Ундервуд вышел из будки. Они пошли по Харроу-роуд к каналу, который протекал по Маленькой Венеции, чтобы потом свернуть в направлении Риджент-парк и Камден.
— Тебе не следовало приезжать, Ден.
— Сам прекрасно понимаю, так что можешь не говорить. Но эта сука заберет моего мальчика, если я ничего не сделаю.
Донован решил не сообщать о пропаже шестидесяти миллионов долларов. Чем меньше людей знает об этом, тем лучше.
— Думаешь, тебе дадут опекунство?
— Я, черт возьми, его отец.
— Да, но...
— Никаких «но», Дико. Я его отец, а свою мать он застукал голой в кровати с другим мужиком. Никакой суд на земле не отдаст ребенка такой женщине.
— По правде сказать, ты и судья — не самое лучшее сочетание.
— Да пошел ты!
Они спустились вниз по Уорик-авеню и свернули налево на Бломфилд-роуд, которая шла параллельно каналу. На противоположной стороне стояли красивые оштукатуренные дома ценой в несколько миллионов фунтов. Аккуратно подстриженные газоны подчеркивали
На той стороне канала, где прогуливались Донован и Ундервуд, находились старые муниципальные многоквартирные дома с бесцветными стенами и блеклыми окнами. Узенькая лодка с туристами направлялась в Камден. Группа японских туристов фотографировала с таким рвением, словно это был последний день в их жизни. Донован и Ундервуд автоматически отвернулись, стараясь не попасть в объектив.
— Как ты пробрался в страну? — спросил Ундервуд.
— Места знать надо, — ответил Донован. — И каково мое положение?
— Как всегда.
— Черт!
— У них долгая память, Ден. Ты не можешь сбежать, переждать и вернуться чистеньким. В жизни так не бывает.
— Значит, я все еще Танго Один?
— Честно говоря, ты уже не лидируешь в списке, но если станет известно, что ты вернулся, опять возглавишь его.
— Надеюсь, я успею забрать Робби и уехать вместе с ним до того, как кто-либо узнает о моем появлении.
— Постучи по дереву.
— Что у них есть на меня?
— Хорошие новости, — ответил Ундервуд.
— Уже кое-что.
— Да, но ты еще не слышал плохих.
Донован промолчал. Впереди был паб. Название «Паддингтон-Стоп» навевало воспоминание о тех временах, когда проходящие по каналу баржи причаливали здесь к берегу, чтобы моряки могли освежиться, но само здание было такое же уродливое, как и соседние муниципальные дома. К тому же построено намного позже того, как последняя грузовая баржа прошла по каналу. Мужчины переглянулись, оба одновременно кивнули и направились к пабу.
Ундервуд подождал, пока перед ним поставят кружку легкого пива.
— Марти Клэр, — произнес он и отхлебнул пива. Донован повертел стакан, слегка расплескав «Джек Дэниелс» с содовой, нахмурился.
— Он ведь в Амстердаме?
— В Центре предварительного заключения в Роттердаме, вот где, — ответил Ундервуд. — И готов запеть как соловей.
Донован покачал головой:
— Только не Марти.
— Его адвокат записывает показания, пока мы здесь болтаем.
— Ты точно знаешь?
Ундервуд печально посмотрел на Донована, но промолчат. Ден выругался.
— Что у них на него?
— В нем заинтересованы янки. Один из грузов предназначался для Нью-Йорка. Этого достаточно. Недвижимость, деньги, счета. Как только Марти окажется у них в руках, откроется доступ ко всему его имуществу.
— Глупый ублюдок. Как его взяли?
Ундервуд пожал плечами.
— Слушай, Дико, не пожимай плечами. Кто-то настучал?
— Думаю, больше чем настучал.
— Думаешь или знаешь?
— Твою мать, Ден, ты не сдаешься?
Донован перегнулся через стол, так что его губы оказались в дюйме от уха полицейского: