Танго под прицелом
Шрифт:
Если меня умыкнули из-за Кости, то рано или поздно он об этом узнает. А Костя Кавалерьянц не из тех, кто легко расстается с тем, что принадлежит ему. Вопрос в другом – насколько влиятелен его нынешний партнер по игре, потому что от этого зависит очень многое. И вот это мне нужно как-то аккуратно вытянуть у моих, так сказать, охранников.
– Мужики, а попить нет у вас? – хрипло спросила я, и тот, что в сером, обернулся:
– Тебе попить или выпить?
– А есть варианты? – Граммов пятьдесят коньяка мне бы сейчас пригодились, я очень замерзла
– Варианты, детка, есть всегда, до тех пор пока ты не в гробу. Коньячку?
– Было бы отлично.
Он встал и прошел к небольшому бару, вынул бутылку и показал мне. Я скривилась – дешевое пойло из супермаркета, я давно отвыкла от такого. Костя прекрасно разбирался в коньяке и меня тоже научил.
– Ого, – оценил второй. – А жена Кости дерьма-то не пьет. Давай, Квас, растряси мошну у хозяина, налей ей нормального чего.
Квас ухмыльнулся:
– Ну и мы заодно приличного хлебнем, да, красавица? – из недр бара появилась другая бутылка – хороший армянский коньяк большого срока выдержки, от него гарантированно не станет дурно, я-то знала.
– Мне немножко, согреться просто, – попросила я, и Квас налил мне в стакан на два пальца, а себе и напарнику – почти по рубчик. Отлично…
Пить коньяк из граненого стакана, конечно, удовольствие так себе, но тут уж не до эстетики, мне нужно, чтобы перестало трясти, а мысли пришли в норму, тогда я смогу что-то придумать. Хотя что тут придумаешь? Пришвартуемся – будет видно, а пока, похоже, катер вышел в залив, не нырять же мне с борта…
– Слушай, а твой приятель к правоохранителям не кинется? – спросил Квас, осушив стакан залпом.
– Понятия не имею.
– Вот это плохо.
– А скажите, мужики, вы чего от мужа моего хотите? – осторожно поинтересовалась я, не надеясь, правда, на честный ответ.
– А муж твой, красавица, немного зарвался. Вот Финн и решил, так сказать, заиметь страховку на случай, если за столом что-то не по его пойдет, – вальяжно развалившись на диване, сказал Квас. – Костя вообще как – любит тебя, а?
– А что?
– А то. Если ты ему очень уж нужна, то он будет вести себя правильно. В противном случае…
Так, вот об этом случае я думать не хотела. Я не знаю, любил ли меня Костя по-настоящему, но то, что отдавать меня кому-то он вряд ли захочет – просто не позволит гордость и самолюбие, – вот в этом я была уверена. Проблема заключалась в другом. Костя очень любит деньги. Настолько, что в какой-то момент, почувствовав, что может потерять ощутимую сумму, он потеряет разум и забудет, кто я ему и для чего. И вот этого мне хотелось меньше всего по разным причинам.
Тем временем катер причалил, и сверху раздался голос:
– Все, мужики, приехали. Машина ждет.
Квас вынул из кармана темный шарф, свернул его в узкую ленту и подошел ко мне:
– Уж извини, но глаза я тебе завяжу на всякий случай. Хотя ты и не местная. Но, сама понимаешь, осторожность не помешает.
Они вывели меня из каюты, довели до сходней, и кто-то
Но мне повезло на выходе из машины. Шарф немного сполз, и я буквально на секунду увидела синюю табличку с названием улицы – Лиговский проспект. Заметивший неполадки в технике безопасности, Квас мгновенно вернул шарф на место, но я уже немного успокоилась – этот район мне был знаком, неподалеку находился Московский вокзал и гостиница, где мы с Иваном остановились. Если удастся вывернуться, у меня хотя бы будет ориентир.
Мы вошли в какое-то помещение – судя по гулкому эху шагов, с высокими потолками и почти пустое. Что это может быть? Склад? Ангар? Вроде бы в центре города подобных мест нет. Потом, повернув налево, я вдруг отчетливо услышала звук веника – да-да, обычного банного веника, опускающегося на тело. Баня, что ли? И запах… какой-то специфический запах, почти больничный…
Меня втолкнули в какое-то помещение, дверь сразу закрылась, и Квас произнес:
– Можешь снимать.
Я сдернула шарф и огляделась – обычная комната с большим угловым диваном, столом и тремя креслами, в углу – пальма в кадке, окно плотно зашторено ролл-шторой, и плотные портьеры тоже задернуты. На потолке – большая люстра с длинными сосульками из стекла, на полу – мягкий ковер. Господи, где я?
– Ты присаживайся, в ногах-то, сама знаешь… – предложил Квас. – Проголодалась?
Есть я не хотела, а вот в горле пересохло. Квас кому-то позвонил, и через десять минут пришла девушка в униформе горничной, принесла поднос, на котором стояло два пакета сока и две чашки кофе.
– И надолго мы здесь? – поинтересовалась я, забираясь на диван с ногами.
– Как пойдет. Игра завтра.
– А, то есть ночевать мы тут будем?
– Угадала.
– Отличная перспектива.
– Ты б не дергалась, – посоветовал Квас, протягивая мне стакан с соком. – А то у меня нервишки слабые, не могу я с бабой в одном помещении спокойно находиться. А уж если она еще и дерзит… – Он многозначительно посмотрел на меня, и я сочла за благо умолкнуть и не дразнить его.
В тягостном молчании прошло часа три. Никогда не думала, что это так тяжело – находиться в закрытом помещении и вообще не разговаривать.
Квас сломался первым:
– Слушай, подруга, а ты в картишки, часом, не мечешь?
Я подняла правую бровь, давая ему понять всю нелепость вопроса – жена карточного каталы, я уже успела научиться кое-каким трюкам, хотя Костя был категорически против. Но имелся еще и его родной брат Артур, с которым мы и забавлялись иногда. Правда, Арик предупредил, чтобы я никогда, ни при каких условиях не пыталась играть с Костей. Но передо мной сидел какой-то Квас, так почему бы и не скоротать время, чтобы с ума не сойти?