Танго с Бабочкой
Шрифт:
Затем она повернулась, чтобы вручить ему кубок, она поймала его мимолетный взгляд — угрюмый и взволнованный взгляд. Но затем это ушло, и он улыбнулся, и она спрашивала себя, не померещилось ли ей все это.
Но она видела такой взгляд и прежде, во время каждой их встречи. Она озадачивала его? Без сомнения, да. Линда была, вероятно, единственным членом клуба «Бабочка», которая позволяла заходить ему не дальше определенных пределов.
— Даже благословенная Мария Антуанетта — унылая звезда, затмеваемая вашим блеском, мадам.
Он взял кубок; их пальцы соприкоснулись. Она отчаянно пыталась отдаться
У Линды было слишком много полномочий, она должна была контролировать так много всего — даже сериал «Пятый север», где она говорила звездам телеэкрана, что делать, чтобы отбросить все это и притвориться, что она беззаботна и свободна.
Она смотрела на своего компаньона, когда он мерил шагами будуар, продолжая говорить. Его гибкое тело чувствовало себя свободно в черном бархатном жакете и бриджах. Его голос был низким; он обладал интересной особенностью, которую Линда слышала раз или два на сцене.
«Позволь мне насладиться фантазией. Позволь мне забыть, кто я. Позволь мне испытать, наконец, то, что другие женщины испытывают в объятиях своих возлюбленных».
— Мадам?
Она подняла глаза. Он стоял близко, возвышаясь над ней, черные глаза пристально глядели на нее. «Позволь мне забыть хоть ненадолго все комитеты и пациентов, и истории болезней. Позволь мне облегчить мое бремя; позволь мне расслабиться и насладиться тобой, потому что я хочу…»
— Я… — начала она.
И внезапно он взял ее за плечи, поднял на ноги и накрыл ее рот своим.
— Я хочу заняться любовью с вами, — хрипло прошептал он. — Сейчас.
Комната, казалось, поплыла вокруг нее. Он никогда не делал этого прежде — всегда ждал до тех пор, пока она не делала ему знак, что она готова. Это вызвало у нее головокружение.
— Да, — пробормотала она, — сейчас.
Он поспешно снял свой жакет и жилет. Муслиновая рубашка с широкими рукавами и гофрированным кружевом была заправлена в узкие черные бриджи. С белым напудренным париком на голове и в черной маске, скрывающей половину его лица, он повернулся к Линде подобно человеку, собирающемуся драться на дуэли. Она вообразила, как он наносит удар в позе «эн гарде!» [1] и отражает удары с отвагой и ловкостью Казановы.
1
От франц «En garde!» — защищайся! — Здесь и далее прим. перев.
Он целовал ее, расстегивая запутанные кружева платья, целовал, в то время как его руки работали быстро и настойчиво. Линда оказалась прижата к его твердой, как камень, плоти. «Скорее, — думала она, изнемогая. —
Ее кринолин из китового уса упал на пол, и он помог Линде перешагнуть через него. Затем он развязывал многочисленные шнурки корсета, медленно, один за другим, тянул время, усиливая ее возбуждение. Они целовались во взаимном отчаянии. Корсет упал на ковер; он сдвинул бретельки льняной сорочки с ее плеч, ниже, обнажая ее груди, пока его руки не обхватили ее узкую талию, а потом он притянул ее к себе.
Но, когда он дошел до шнурка ее последней юбки, она остановила его.
Взяв его за руку, она повела его к кровати. Там она погасила свечи, и комната погрузилась в полумрак. Она легла на кровать и притянула его к себе. Они слились в долгом поцелуе, упиваясь телами друг друга. Он сжимал ее груди и ласкал языком ее соски. Но когда его рука потянулась к юбке, Линда схватила его руку и убрала назад.
— Теперь, — шептала она. — Сделай это теперь.
— Нет, — бормотал он. — Ты не готова.
— Я готова.
— Позволь мне коснуться тебя…
— Нет.
Он вошел в нее быстро и позволил ей задать темп.
Он мягко раскачивал ее в течение долгого времени, целуя, его руки были у нее на грудях, он смотрел ей в глаза. Она пыталась отдаться ему, пыталась позволить волшебству фантазии околдовать ее настолько, чтобы она смогла поверить хотя бы на несколько мгновений, что она была кем-то еще и была свободна чувствовать. Но чем больше она пыталась, тем меньше ей это удавалось. Все, о чем она могла думать, были эпизоды из прошлого, когда она занималась любовью с другими мужчинами, мужчинами, которые видели ее недостатки. Они никогда не возвращались.
Она прогоняла те мысли из головы и пыталась сконцентрироваться. Ее загадочный компаньон был опытный любовник; он старался доставить ей удовольствие. Но Линда не могла избавиться от своих комплексов. Чем больше он старался, тем больше она напрягалась. И тем менее приятным становился опыт. Под конец она просто лежала, пытаясь анализировать, что каждый раз было не так, как надо, расчленяй акт вместо того чтобы наслаждаться им, понимая, в конце концов, что фантазия снова не сработала.
А затем все было кончено.
«Это все неправильно, — думала она. Фантазии и маски не помогут моей проблеме. Я должна бороться со своими демонами в реальном мире, с помощью реального мужчины».
Она подумала о Барри Грине.
32
Наконец этот день наступил. Нью-Хэмпшир Праймери.
Сегодня был день, который определял сцену и главных действующих лиц для грядущих президентских выборов. И Дэнни Маккей был в избирательном бюллетене.
Шел дождь. Беверли выглянула в окно на холодную серую бурю, которая разразилась в Южной Калифорнии. Она чувствовала холод сквозь закрытые французские окна гостиной, вдыхала запах влажной земли, слушала поток, струящийся вокруг нее. Она чувствовала себя отрезанной от мира и одинокой, как будто она была находилась на необитаемом острове, затерянном в океане. Она не сводила глаз с дороги, выглядывая свой «роллс-ройс», который послала, чтобы привезти Мэгги и Кармен. Скоро будут объявлены предварительные результаты первичных выборов; Беверли хотела, чтобы обе ее подруги были с нею.