Танк против танка
Шрифт:
Потери 4-й танковой дивизии, составившие десять танков, две 88-мм пушки, одну 105-мм гаубицу и одну 100-мм пушку, нельзя назвать тяжелыми, особенно если сравнить с уроном у противника, который недосчитался 18 танков, включая восемь КВ-1. Однако первое крупное боевое столкновение задействованных массово новейших русских машин имело далеко идущие последствия. Начать с того, что успешное противодействие на данном участке фронта, оказанное согласованной русской обороной, и незначительное, как может показаться, тактическое поражение немцев отозвалось эхом повсюду, поскольку линии коммуникаций у захватчиков начали рваться и рушиться под влиянием ухудшающихся погодных условий: вьюги, морозов, снега, дождя и, как следствие, непролазной грязи. Эти климатические прыжки и броски – капризы природы – подтачивали энергию немецкого напора и давали русским неоценимый выигрыш во времени с возможностью стянуть свежие силы и создать новые рубежи и заслоны на вражеском пути к заветной цели – к Москве. Немцы все же и теперь постоянно демонстрировали, что стоят на несколько голов выше русских
Однако никакие из этих усовершенствований не могли успеть проявиться так скоро, чтобы они спасли немцев от предстоявших им кошмаров холодной зимы. Соединенными усилиями снега, грязи, КВ и Т-34 немцев удалось продержать на этом участке еще две с половиной недели – Мценск пал только через 18 суток после памятного боя на Лисице. Темпы продвижения на всех фронтах замедлились, а столбики термометров упали до 30 градусов ниже нуля, снизив продуктивность действий живой силы и техники до отметки. недотягивавшей до 20 процентов. Еще задолго до 5 декабря, когда войска фон Бока стояли на расстоянии вытянутой руки от Москвы и когда русское контрнаступление паровым молотом обрушилось на группу армий «Центр», все немецкие соединения в донесениях сообщали об усталости до крайности измотанных людей и машин. Численность танкового парка достигла самого низкого уровня, причем не только за счет ожесточенного и становившегося все более упорным вражеского противодействия, особенно огня смертоносных КВ-1 н Т-34 (которые, несмотря на малочисленность, быстро завоевали господство на поле боя), но и из-за уязвимости немецкой техники перед холодами. Топливо и смазка, не приспособленные для таких температур, замерзали. как замерзали и недостаточно плотные сма- зочно-охлаждающие жидкости в двигателях. Из- за узких гусениц возрастало удельное давление на грунт, и танки проваливались в грязь и нередко вмерзали в нее намертво прежде, чем машину удавалось вытащить оттуда. Впервые, когда немцы начали отступать в России, им пришлось бросать множество техники.
Повсеместные поломки и хронический голод на запчасти подорвали немецкую организацию технического обслуживания и текущего ремонта. Чтобы остались на ходу хоть какие-то танки, техники прибегали к безжалостному и беспощадному «каннибализму», растаскивая на запчасти машины, которые в противном случае могли бы еще вернуться в строй. Те же, которые удавалось отправить по железной дороге в Германию для капитального ремонта, прибывали туда едва ли не в виде остовов, ободранные по дороге, лишенные всего, что только можно открутить, и нуждались скорее в полном восстановлении, чем в ремонте. Как ни вредило немцам положение с их бронетехникой, и советские танковые войска переживали едва ли лучшую пору. Количество бронетехники сильно уменьшилось, а качество ее экипажей изрядно снизилось из-за неспособности советских заводов (оборудование большинства из которых пришлось спешно вывозить в тыл из-за вторжения) восполнять потери, тогда как командиров и экипажи не успевали обучать и бросали в горнило битвы едва подготовленными. При столь незначительном числе годных к бою танков, они становились чем-то вроде предметов роскоши для фронта. Тем не менее даже и взвод танков, действовавший в таких экстремальных условиях против ослабленного неприятеля, мог сделать не меньше, чем батальон на заре кампании. При истощенной обороне даже два или три способных двигаться и стрелять танка обладали способностью нагнать такого же страха на врага, как те 16 немецких A7V, которые наступали на Виллер-Бретонне в 1918 г. Лишь немногие схватки танков с танками в ту кошмарную зиму велись со значительно большим размахом. чем самая первая из всех.
БРОНЕБОЙНЫЙ ВЫСТРЕЛ (АР)
С таким снарядом вступали в войну в 1939 г. все танки, однако скоро – с появлением более сложной брони поверхностной закалки – он перестал удовлетворять возросшим требованиями.
БРОНЕБОЙНЫЙ ВЫСТРЕЛ С ЗАЩИТНЫМ НАКОНЕЧНИКОМ (АРС)
Внедрение наконечника из более мягкого металла предотвращало разрушение и распад на фрагменты обычного бронебойного выстрела при встрече с броневым листом и повышало гарантию пробития брони.
Сложности тылового обеспечения плюс трудное положение служб технического обслуживания и текущего ремонта, принявшее характер эпидемии для немцев в глубине России, терзали и немецко- итальянские войска в Северной Африке. Медленный процесс накапливания адекватных запасов горючего, боеприпасов, техники и
Несмотря на гораздо большую удаленность от главных баз снабжения в метрополии, британцы сумели сосредоточить 756 танков (против примерно 400 единиц в распоряжении немецко-итальянской стороны) и не страдали от неритмичности работы служб снабжения. Главная их слабость заключалась в недостаточной мощности пушки, ненадежности последних крейсерских танков «Крусейдер» и фундаментальных просчетах в тактической доктрине. Противотанковыми пушками продолжали служить 40-миллиметровки плюс американские 37-мм орудия, установленные на поставляемых из США легких танках «Стюарт», которых набралось на укомплектование целой бригады. Бронирование британских машин оставалось тем же, что и во Франции, и поддавалось поражению немецкой 50-мм противотанковой пушкой 1.60, стрелявшей бронебойным выстрелом с наконечником, который значительно повысил результативность немецкого противотанкового огня против всей находившейся тогда в распоряжении у их противника британской и американской бронетехники.
В тактическом плане у сторон наличествовали сходства. Каждая считала, что танки и пушки – доминанта оружия в пустыне, заставлявшая пехоту, когда бы та ни покидала укрепленных позиций для участия в подвижных боевых действиях, осторожно жаться к сопровождавшей ее бронетехнике и артиллерии. И немцы, и британцы тяготели к морскому построению и маневрированию по образу и подобию флотов. И те, и другие стремились уничтожить побольше вражеских танков, считая это жизненно важным залогом окончательной победы. 11о вто время, как немцы предпочитали применять танковые части для заманивания британцев к заранее подготовленным артиллерийским позициям, британцы искали этакого ристалищного противостояния танк против танка (что осуждал еще Фуллер в 1918 г.). Таким образом, охотясь за движущимися целями, они становились жертвами неприятельского коварства, вместо того чтобы поступать в соответствии с основополагающим военным принципом, диктующим захват жизненно важных позиций сосредоточенными силами.
В ходе сражения, начавшегося 18 ноября к востоку от Тобрука (и довольно болезненно для атакующих), британцы позволили врагу исполосовать себя в кровь в безоглядных и лихих кавалерийских бросках против пушек и танков, дислоцированных на заранее подготовленных позициях. Как верно подытожил один водитель-танкист, видевший. как рядом с ним гибли многие товарищи: «Мне не слишком-то по душе этот кавалерийский наскок». Однако подобный наскок становился почти неизбежным при вооружении в виде 40-мм пушки с ординарным бронебойным выстрелом, если только атакующие хотели приблизиться на дистанцию поражения к немецким танкам, многие из которых получили дополнительную защиту в виде 30-мм листов брони поверхностной закалки, при встрече с которой бронебойный выстрел не крошился только на самых малых расстояниях. С британской точки зрения, трагедия заключалась в том, что – хотя с апреля 1941 г. в их руках находились любые образцы немецкой бронетехники – прошел почти год, прежде чем они додумались. что все дело в стали поверхностной закалки. А потому в ноябре 1941 г. они продолжали воевать в ложной уверенности, что причина живучести вражеских танков в недостаточной меткости британских стрелков, а не в техническом превосходстве противника, которое и позволяло ему чаще выходить победителем из боев танков с танками.
Столкновение масс бронетехники к юго-востоку от Тобрука протекало в обстановке стихийности и замешательства, где одни соединения и части искали боя с другими в клубах пыли и дыма сражения. Расчет 88-мм орудия мог начинать стрелять с 2000 м, но достигнуть попадания на дистанции свыше 1000 м (когда уже могла показать себя и 50-мм пушка 1.60) удавалось обычно редко, и только на 300 м – если, конечно, везло – британцы могли рассчитывать открыть счет с их 40-мм орудиями. На жизненно важных позициях у опорного пункта Сиди-Резег с его аэродромом потери британцев особенно быстро и опасно росли, когда танки рассеялись в поисках добычи и то и дело натыкались на засады. Британские танкисты безнадежно проигрывали вражеским соединениям, умело распоряжавшимся собранными разведывательными частями сведениями и ведомыми искусными командирами, которые располагали значительно лучшими, нежели у британцев, рациями. Местность к югу и востоку от Тобрука превратилась в танковое кладбище. В какой-то момент численность двух британских бронетанковых бригад, выступивших против врага за четверо суток до этого с примерно 350 танками, сократилась до 50 машин, хотя подавляющее большинство из утраченной техники не подпадало иод категорию «безвозвратные потери», так как вышло из строя вследствие поломок или незначительных повреждений. Но и в этом немцы находились в лучшем положении, поскольку их ремонтные мастерские превосходили британские.
Однако Роммель растерял значительную часть преимуществ, которые дал ему выигрыш в битве, удалившись от жизненно важного района танкового сражения, чтобы ударить на британские линии коммуникаций с небольшими силами оставшейся у него бронетехники. Вместо того, чтобы сосредоточиться на сборе или уничтожении выведенных из строя вражеских танков, он оставил поле британцам, позволив им оттранспортировать поврежденную технику и пополнить парк танков в районе Сиди-Резег. В итоге, вернувшись на этот важный участок. Роммель, уже ослабленный в результате нескольких болезненных для него боевых соприкосновений с британской артиллерией на границе, оказался вынужден начинать все сначала, тогда как тыловое обеспечение у него уже начинало рушиться. К наступлению 4 декабря, несмотря на местные победы над устаревшими британскими танками, он в итоге потерпел поражение из-за нехватки машин и отсутствия должного снабжения, истраченного им понапрасну ранее. К концу года ему пришлось возвратиться в Эль-Агейлу и зализывать там раны, в то время как британцы наращивали силы для вторжения в Триполитанию.