Танкер «Дербент»
Шрифт:
Итээры завода устраивали вечеринку. Басов вернулся домой поздно и едва успел переодеться. Второпях нацепил он на шею яркий галстук бабочкой, второпях же для этой вечеринки купленный. Он чувствовал, что галстук не совсем хорош, но ему было все равно. Проходя мимо подъезда гостиницы, он на секунду остановился у зеркала, и не по себе ему стало. Костюм его оказался нелеп и безвкусен, но он тут же выпил пива в киоске и развеселился. На Морской купил огромный цветок и воткнул его себе в петлицу.
Бронников встретился у входа. Он удивленно оглядел Басова, но ничего не сказал.
В комнатах было много народа, пахло духами и съестным. Нейман, с выражением скуки теребя свою бороду, сидел у стола. Басов подумал, что хорошо бы воспользоваться случаем и еще раз заговорить о предложении Эйбата.
Девушка в белом платье расставляла на столе посуду. Выпрямившись, она отбросила волосы быстрым движением головы. Лицо ее показалось знакомым Басову. Он подошел к ней, протянул руку, и она назвала себя – Белецкая. Он понял, что никогда не видел ее раньше.
Он как-то забыл вдруг о Неймане и о предложении Эйбата. Сел у стены, чтобы глядеть на нее сбоку. Машинально тронув подбородок, он наткнулся на галстук-бабочку и испуганно отдернул от него руку.
Еще до техникума, плавая машинистом, он наклеил на крышку своего сундука маленький, из газеты вырезанный портрет. Может быть, то была актриса или какая-нибудь кинозвезда. Ребята в кубрике написали под фотографией похабна слово, и он набросился на них, словно был влюблен в эту женщину. Потом фотография намокла во время шторма, и ее пришлось выбросить…
Когда девушка в белом наклоняла голову, она походила на ту, с фотографии. Впрочем, сходство было не в чертах ее лица, а, казалось, в самом его ощущении. Он не спускал с нее глаз, и она покосилась в его сторону, и спокойные брови ее шевельнулись. Бронников потянулся через стол и взял ее руку. Она вырвала руку и засмеялась. Нейман, обращаясь к ней, звал ее просто Мусей. Басов испытывал к Бронникову и Нейману неприязнь.
Когда все встали и пошли к столу, он машинально двинулся за ее белым платьем, но по правую руку от Муси сел Нейман, по левую – Бронников. Нейман, задумчиво пожевывая губами, налил себе водки. Бронников склонился к Мусе и зашептал. Под столом громко скрипели его высокие сапоги.
Вечеринка была самая обыкновенная. Сначала были тихие разговоры и стук посуды, но понемногу все заговорили громко и перестали слушать друг друга. Женщины отказывались от вина, их уговаривали.
Нейман медленно выпивал рюмку и, положив подбородок на широкую ладонь, сочувственно и нежно рассматривал говоривших. Бронников, закинув руку за спинку Мусиного стула, как бы обнимал ее. Она с любопытством, плохо слушая Бронникова, оглядывалась вокруг, потом вдруг с улыбкой оборачивалась к Бронникову, как бы извиняясь за свое невнимание. Басову казалось, что они сидят слишком близко друг к другу и что под столом колени их непременно соприкасаются. Сам он пил машинально много, быстро пьянел и все глядел на нее. Муся взглянула на него пристально и твердо, словно приказывая не смотреть. Он отвернулся.
Почему-то все поднялись и стали чокаться. Тогда он быстро вышел
Когда он вернулся в общую комнату, за столом остался только Нейман. Танцующие пары кружились по комнате. Конструкторы Бейзас и Медведев затеяли брудершафт и громко кричали. Они давно были со всеми на «ты», просто им хотелось целоваться. Муся спокойно клала им руки на плечи, и они целовали ее. Она взглянула на Басова и усмехнулась – ничего не поделаешь, так полагается. Он медленно кружил по комнате, чтобы быть поближе к белому платью. Как-то они очутились рядом на подоконнике. Мусины глаза ярко блестели из под ресниц.
– Вот вы какой, Басов, – сказала она негромко. – Мне рассказывал о вас Яша Нейман. Яша редко кого хвалит. Он говорит, что вы изумительный работник. Только я вас совсем иначе себе представляла.
Басов сказал с усилием:
– Не знаю, что имел в виду Нейман. Я обыкновенный механик – такой, как Бронников.
Муся покачала головой.
– Нет, Яшка знает. Он очень грубый, Яшка Нейман, но я с ним дружна… А почему вы так смотрели на меня за столом? Мне было неловко.
Было жарко, она, наверное, была немного пьяна и говорила медленно, словно изнемогая.
– Я работаю на радиостанции пароходства. Собственно, мы ведь тоже моряки, только служба связи. Говорят, нас оденут в морскую форму. Пойдет мне форма, как вы думаете? Ну, расскажите мне о себе!
– Не знаю, что и рассказывать, – сказал Басов, – правда, я самый обыкновенный человек. Но у нас есть чудесные ребята. Вот, например, Закирия Эйбат, азербайджанец…
Ему было очень интересно ей рассказывать. Она слушала, склонив немного набок голову, и вдруг по-детски всплеснула руками:
– У тебя рубаха рваная, с мясом пуговица вырвана. Эх ты-ы… – И она тронула руками его шею. Руки были сухие, горячие, и он боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть ее. Она сказала ему «ты», конечно, незаметно для себя…
– Я целый вечер смотрел на тебя, – сказал он тихо, – и боялся подойти. Со мной это впервые, честное слово.
– Правда? Ну, а я себе сказала: он подойдет.
И нарочно села сюда одна, чтобы так вышло.
Он задернул портьеру, стараясь сделать это незаметно. Муся шепнула: «Увидят». Они остались одни в полутьме. В окно падал желтыми пятнами свет уличных фонарей. Ему удалось поцеловать ее в губы, но она сейчас же отодвинулась.
– Нейман много рассказывал о заводе, – сказала она, – и я тебя представляла солидным, каким-то производственным маньяком. А ты вон какой. Сразу лезешь целоваться.