Танки Первой Мировой
Шрифт:
Машина должна была иметь электрическое освещение, вентиляцию. Расчетный вес «башни» — 46 т, экипаж — 6 человек, длина — 8,1 м, ширина — 3,8 м, высота — 3,4 м, удельная мощность силовой установки — 7,8 л.с./т, скорость хода — до 12 верст в час, удельное давление на грунт — 0,5 кг/см².
Проект был подробно рассмотрен в Военной автомобильной школе. Начальник школы указал на общую сложность конструкции, неразработанность трансмиссии и механизма управления, ненадежность пневматических систем, предложил обеспечить движение при работе как обоих, так и одного двигателя. В июле 1917 г. проект был передан в ГАУ. Интересно, что при его рассмотрении специалисты Артиллерийского Комитета сравнивали его с танками союзников (журнал III, IV и VII отделов Арткома № 2472). Было указано, что «главное назначение броневых автомобилей, как легких, так и тяжелых (типа танков), заключается в содействии своей пехоте в открытом бою», а значит, огневой бой должен вестись «на дистанции не более 2–3 верст», на которой «недопустим другой род ведения огня, как прямой наводкой». Предложение же самоходной
Ход обсуждения проекта свидетельствует о внимательном изучении русскими специалистами опыта применения танков, четком понимании задач и способов действий боевых машин. То есть военное ведомство отнюдь не оставалось безразлично к идее «танка». Оценивались собственные проекты, изучался опыт союзников. Проект же «самодвижущейся башни» Дриженко остался без последствий.
Километрах в 80 от Москвы, к северу от Дмитрова, а точнее, за железнодорожной площадкой Орудиево, справа от полотна железной дороги есть участок леса, именуемый «Танка» или «Танга». Кто-нибудь из местных жителей расскажет, что столь странное название дано этому месту потому, то там строили первый русский танк. Хотя к танкам эту машину, известную как «колесница Лебеденко», отнести трудно, интересна сама попытка решения проблемы боевой вездеходной машины за счет колес большого диаметра.
Инициатором и руководителем ее постройки был инженер Н.Н. Лебеденко, возглавлявший так называемую военно-техническую лабораторию (иногда его называют «капитаном», но носил ли он реально такое звание, неизвестно). «Лаборатория инженера Лебеденко» занималась различными заказами, в частности смогла получить заказ ГВТУ на бомбардировочные прицелы. Предлагал Лебеденко и свой метод «определения позиции стреляющего орудия», так что военному ведомству был уже знаком. разработке «боевой колесницы» Лебеденко принимали участие сотрудники лаборатории Б.С. Стечкин и А.А. Микулин. Это потом первый станет выдающимся ученым в области гидроаэродинамики и теплотехники, второй — знаменитым конструктором авиадвигателей. Пока будущие академики — только начинающие инженеры. Микулину иногда приписывали и идею машины, но вот как он сам вспоминал о начале работы: «Однажды меня пригласил к себе Лебеденко, запер дверь в кабинет и на ухо сказал:
— Мне рекомендовал Вас профессор Николай Егорович Жуковский как способного конструктора. Согласны ли Вы разработать чертежи изобретенной мною машины? При помощи таких машин в одну ночь будет совершен прорыв всего германского фронта, и Россия выиграет войну…»
Машина Лебеденка на поляне под Дмитровом, 1917 г. Вооружение на машину так и не установили.
Кстати, рекомендация, данная профессором Жуковским Стечкину и Микулину, неслучайна — они не только были его студентами в Императорском Московском техническом училище, но и приходились ему племянниками (друг другу были троюродными братьями). Лебеденко смог заинтересовать своей идеей не только сотрудников, но и военное ведомство. Была изготовлена движущаяся (от заводной пружины) модель машины в масштабе 1:30. Эту модель Лебеденко якобы даже демонстрировал Николаю II, а в качестве препятствий на этом показе будто бы использовались разбросанные по полу объемистые тома «Свода законов Российской империи» (эта аллегоричная картина, возможно, возникла позже уже в устных преданиях). Как бы то ни было, проект получил одобрение. Микулин стал «главным конструктором» проекта, Стечкин — главным расчетчиком. Часть расчетов для проекта помог выполнить Н.Е. Жуковский. Средства на постройку опытного образца выделили Всероссийский Союз городов и ГВТУ, работы, развернувшиеся с середины 1915 г., обошлись в солидную сумму — 210 000 рублей.
Особой заботой Лебеденко стала секретность, которая у него, судя по воспоминаниям Микулина и Стечкина, приобретала почти театральный характер. Узлы делали на разных предприятиях: корпус и башню — в крытом манеже возле Хамовнических казарм, колеса — на заводе в Люберцах (ныне Люберецкий завод мостостроительного оборудования), привлекли и Сормовский завод. Сборку начали на большой поляне близ площадки Орудиево-среди выросшего с той поры леса и сейчас можно найти остатки двойного вала, когда-то опоясывавшего поляну. Вдоль вала, видимо, стоял забор или частокол.
Выглядела машина весьма оригинально. К корпусу на передних решетчатых фермах крепились два 9-метровых ведущих колеса со стальными ободами таврового сечения и тангенциальными спицами (благодаря этому они напоминали велосипедные), а на наклонной задней ферме — поворотная тележка со встроенным хвостовым катком значительно меньшего диаметра. На машине установили два бензиновых двигателя «Майбах» по 250 л.с., снятых в исправности с германского «цеппелина», упавшего на русской территории. Двигатель давал 2000 об/мин, скорость вращения колеса должна была быть примерно 10 оборотов в минуту. В 1916–1917 гг. Микулин и Стечкин пытались разработать собственный двухтактный двигатель АМБеС, который мог быть использован и для «колесницы», но эта работа была остановлена. Зато для «колесницы разработали оригинальный
Стечкину еще придется иметь отношения с бронесилами — во время ноябрьских революционных боев 1917 г. в Москве он побывал на стороне контрреволюции в составе экипажа броневика. А напарником его на броневике был Л.В. Курчевский, ставший впоследствии известен своими работами над безоткатными орудиями. Впрочем, последующие их судьбы — совсем другая тема. Дальнейшая же судьба Лебеденко просто остается неизвестной. «Наверное, погиб где-нибудь, — говорил об этом позже Б.С. Стечкин. — О таком, как он, мы бы обязательно услышали. Значит, нет в живых — обязательно объявился бы».
Что же касается «колесницы Лебеденко», то ее единственный образец, разобранный в 1923 г. на лом, с легкой руки Микулина прозвали «Царь-танком»,
Тут стоит отметить, что «гигантизм» был тогда удивительно распространен среди изобретателей, а колеса большого и очень большого диаметра казались хорошим решением проблемы подвижности и способности преодолевать любые препятствия.
Почти апокалиптическая картина «Нападение путешествующих крепостей будущего на неприятельский город», размноженною прессой в 1916 г. после первый же сообщений о появлении на поле боя «танков» Машина справа соответствует фантастическому проекту «Гирокрейсера», опубликованному в начале 1916 г.
В Великобритании, как упоминалось выше, еще в начале 1915 г. едва не довели до рабочих чертежей проект «сухопутного крейсера» флайт-коммандера Хеттерингтона с колесами диаметром 12 м и тремя орудийными башнями; в Италии высококолесный бронеавтомобиль с двумя пулеметными башнями разработал Л. Кассали. В американский печати в 1916 г. опубликовали проект «броненосца» некоего Э. Лайона; между двумя громадными колесами подвешивался корпус, стабилизируемый гироскопом и имеющий 11 амбразур для вооружения. «Проект», опубликованный в феврале того же года американским журналом «Электрикал Экспериментер» и британским «Вар Бюджет», представлял гигантский моноцикл, именуемый «Гирокрейсер»: на огромное колесо диаметром около 30 м был «посажен» высокий бронированный корпус с пятиярусной установкой разнообразного вооружения, командирским мостиком с дальномером, радиомачтой и прочими атрибутами боевого корабля. Приводить колесо во вращение должен был электропривод, удерживать «Гирокрейсер» в равновесии во время движения — система гироскопов, а на стоянке — подземные боковые колеса. А вскоре по популярной прессе (включая германскую и русскую) пошла гулять фантастическая картина, показывающая нападение таких гигантов на город. В 1917 г., когда в Европе уже воевали реальные танки, тот же «Электрикал Экспериментер» красочно изобразил «Истребитель окопов» — на оси огромного бицикла подвешена бронированная кабина с пулеметами. А появившийся годом позже там же рисунок мотоцикла «Электрический истребитель окопов» был просто огромным колесом-рамой с бронированными кабинками на оси.
Для одних такие картины были воплощением «ужаса машинной войны», для других — веры в «победу технологий над варварством окопной войны» и возможность быстро окончить войну. Подобными фантазиями были тогда заполнены и страницы прессы, и почта военных ведомств и патентных бюро.
Реально строившиеся машины были поскромнее. Германская фирма «Ганза-Ллойд», например, продемонстрировала 1 февраля 1917 г. в Берлине армейский бронированный тягач «Треффас-ваген» с двумя ведущими колесами диаметром «всего» 3 м и с передним поворотным роликом. Как видим, трехколесная схема, обещавшая хорошую поворотливость, была популярна. Машина «Ганза-Ллойд» интересна тем, что в ней на каток меньшего диаметра приходится значительно меньшая нагрузка, чем на два ведущих больших колеса, в отличие от «колесницы» Лебеденко, оставшейся самой большой из построенных и испытанных высококолесных боевых машин.