Танкисты Великой Отечественной (сборник)
Шрифт:
Главный удар противник наносил западнее Шерегейеша, на Сексард, — по дивизиям первого эшелона 26-й армии. К концу второго дня наступления противнику удалось вклиниться в оборону на 4 км, и наши войска побежали… Комбриг получил приказ создать заградотряд, останавливать и брать в свое подчинение все отходящие подразделения и части. Полковник Чунихин прибыл к нам на наблюдательный пункт и поставил эту задачу капитану Клаустину. Комбат приказал мне создать заградгруппу из резервных экипажей, автоматчиков и радистов-пулеметчиков. Старшим группы назначили Рыбакова. Он заупрямился: «Почему опять я! Что я, в каждой бочке затычка?! Эту задачу поручить лучше одному из ваших замов: им сподручнее задерживать и останавливать отступающих, где будут и офицеры. Я-то старшина».
Собрали всех, кто остался без танков. С ними Рыбаков выдвинулся впереди батальона. Весна в 1945 году началась необычно рано: стояли погожие, удивительно теплые дни, в небе ни облачка. На исходе дня перед участком обороны бригады показалась первая отходящая группа — штаб минометного полка во главе с комполка в звании майора. За ними отходили минометчики. Вдруг, как из-под земли, появился здоровый и злой Леша Рыбаков в кожаной куртке, перетянутый офицерским ремнем, в танковом шлеме. За ним с автоматами наперевес стоял десяток дюжих молодцов в танковых комбинезонах и шлемах.
— Стой! Ложись, мать вашу так! — рявкнул Рыбаков. Видя столь разъяренного, волевого человека с пистолетом в руках, майор растерялся, сник, робко и неуверенно пытался доложить: «Товарищ подполковник!..», полагая, что его может остановить только офицер рангом выше.
— Пол-ков-ник! — тихо и зло оборвал Рыбаков.
— Товарищ полковник…
— Генерал! — единым духом и сквозь зубы выдавил Рыбаков.
— Товарищ генерал, разрешите доложить, — начал майор, но Рыбаков оборвал его на полуслове и рявкнул: «Ложись!» Майор и офицеры штаба беспрекословно выполнили приказ. Это отрезвило Рыбакова, жалкий вид отступающих охладил его. Он поднял их и приказал занять огневые позиции, указав их на местности.
— Ясно? — спросил старшина.
— Так точно, товарищ генерал.
— Выполняйте!
— Есть! — повеселев и немного оправившись от испуга и позора, козырнул майор и помчался выполнять приказ, в душе радуясь, что легко отделался.
Всю ночь старшина Рыбаков с заградгруппой останавливали одиночек, группы и целые подразделения пехоты стрелковых частей и укрепрайона. Старшина ставил им задачу и загонял их в траншеи, ранее подготовленные бригадой. Плотность войск на позициях бригады значительно возросла. И отступающим было невдомек, что останавливал и распоряжался их судьбой простой старшина — адъютант штаба батальона. Наутро разошлась молва о «генерале Рыбакове». Командир минометного полка, когда узнал, что его остановил старшина, прятался при каждом его появлении. А полковник Чунихин каждый раз, встречая Рыбакова, вспоминал эти события и, смеясь, говорил: «Ну, Леша, ну, молодец! Здорово ты расправился с „полководцами“!» Рыбаков же злился и был совершенно не рад такой похвале.
Утром 8 марта было тихо. Обе стороны затаились в ожидании. Каждый надеялся оттянуть время предстоящего кошмара, поэтому стон реактивных минометов неприятеля больно полоснул по сердцу. За Шерегейешем поднялись огромные клубы дыма, следом послышалась душераздирающая канонада. Убийственный огневой налет около 15 минут терзал район обороны бригады. Затем появилась вражеская авиация. Под ее прикрытием выползли и пошли в атаку танки и пехота. Мне показалось, что шли они как бы нехотя, не так уверенно, как прежде. Батальоны бригады приготовились к бою.
За время довольно длительных боев в Венгрии мы изучили тактику противника. После короткой и мощной авиационной и артиллерийской подготовки, при сопровождении артиллерии и авиации, мелкими группами выдвигались танки типа «Тигр». За ними на удалении 500–600 м шли штурмовые орудия, подавляя наши противотанковые средства. Фланги обеспечивались отдельными подразделениями более легких танков с небольшим количеством пехоты на БТР. Тяжелые танки избегали атаки в лоб, они усиленно искали стыки, фланги и старались обходить ротные
Командир дивизиона СУ-100, присланного на усиление бригады за день до этого, назойливо просил у комбрига разрешения на открытие огня, аргументируя это большой дальностью прямого выстрела его 100-мм пушек. Чунихин, затаив дыхание, наблюдал за движением противника и спокойно отвечал: «Подожди!» Молчали и танки нашего батальона. Только подпустив немцев на 500 метров, комбат дал сигнал на открытие огня. Наша оборона ожила. Открыли огонь все танки, самоходные установки и противотанковые пушки. Усилили огонь минометчики. В небе появилась наша авиация. Начался жестокий, смертельный бой. Немецкие танки, верные своей тактике, используя складки местности, искали в нашей обороне стыки и фланги, елозили на поле боя, медленно сближаясь с нами. К полудню первая атака противника была отбита. Потеряв 2 танка и 3 БТР, противник отошел и продолжал бой из укрытий. Во второй половине дня противник из Шерегейеша атаковал пехотным батальоном при поддержке 8 танков, но и эта атака была отбита. Обе первые атаки бригада отбила с небольшими для себя потерями, что придавало уверенности в своих силах. Ночью подвезли боеприпасы, подошли кухни, люди немного передохнули. Разведчики бригады изменений в группировке противника не обнаружили.
9 марта противник произвел небольшую перегруппировку и с утра силами двух пехотных батальонов при поддержке танков атаковал в направлении Корчмы и высоты 126. Упорный бой длился беспрерывно около трех часов. Потеряв танк и два БТР, противник отошел на исходные позиции. Враг был явно обескуражен и усиленно искал способ прорыва обороны бригады. Он быстро перегруппировал свои силы и без передышки атаковал высоту 128. Мы отбили атаку с фронта, но противник по лощине обошел высоту и атаковал нас с запада. Рота 1-го укрепрайона не выдержала, отошла, и противник овладел высотой. Противник подтягивал резервы и сосредоточивал их в районе Сорочень — Шаришад. Подтянули резервы и мы: 2-й танковый батальон получил 10 танков и 9 февраля занял оборону левее нашего батальона на рубеже высота 126 — Шендорф.
С утра 10 марта на участке обороны бригады гитлеровцы после получасовой артподготовки перешли в атаку из района «высота 128.0 — Сорочень» в направлении высоты 126 и со станции Шерегейеш на Корчму. Жестокий бой разгорелся на участке обороны 2-го танкового батальона. Он продолжался около четырех часов. Потеряв 2 танка, 3 БТР и несколько десятков человек, противник остановился и стал закрепляться на достигнутом рубеже; мы потеряли в этом бою один танк. Наш 1-й батальон вместе с батальоном автоматчиков и двумя батареями 1438-го самоходно-артиллерийского полка отражал вражеские атаки из Шерегейеша на Корчму. В ходе упорного боя противник потерял один танк и один БТР, остановился и стал закрепляться на достигнутом рубеже.
Противник, видимо, понял, что добиться значительных успехов действиями небольших групп танков и штурмовых орудий невозможно, и в ночь на 11 марта сосредоточил до трех пехотных полков и 50 танков в районе «господский двор Бель — Сорочень» и утром после авиа- и артподготовки перешел в наступление. К этому дню противник ввел в сражение все свои дивизии.
В бригаде оставалось мало танков. Располагались они на широком фронте, с большими интервалами, в которых оборонялись автоматчики, отошедшие с первой полосы, подразделения 1-го укрепрайона, самоходные и противотанковые орудия. Поэтому при выходе из строя даже одного танка в обороне образовывалась брешь, которая позволяла противнику проникать в глубь обороны.