Танковые сражения войск СС
Шрифт:
Днем 4 апреля я был вызван к командиру батальона обер-штурмфюреру Пэтшу и получил приказ присоединиться к наступлению с двумя «пантерами» разведывательного взвода, так как остальные танки моего взвода еще не прибыли. Мне предстояло исполнять обязанности адъютанта, так как оберштурмфюрер Ферстер внезапно заболел. Мы выступили в 16.35 вслед за 6-й и 7-й ротами и на большой скорости вышли к Мощеной, откуда предстояло начать атаку.
Сначала двум ротам удалось преодолеть слабое сопротивление противника и вместе со штабом батальона вечером выйти к Мощеной. Здесь мы заняли позиции и началиподготовку к прорыву в Ковель. Я получил разрешение командира батальона присоединиться к ударной
«Орел! — Орел! — Прием… Ястреб идет головным вместе с Перепелятником!» С этим сообщением по радио я присоединился к атаке 6-й роты.
Вдали чуть виднелись очертания домов Ковеля. С севера на юг через город, лежащий на болотистой равнине, протекает река Турья. Многочисленные притоки реки образуют вокруг Ковеля болото, окруженное лесами.
В широких полосах леса между болотами было практически невозможно развернуть крупное танковое наступление.
Ковель был одним из важнейших железнодорожных узлов в Белоруссии и имел огромное стратегическое значение. Железнодорожная линия Люблин — Ковель с высокой насыпью, проходившая к северу и северо-западу от города, образовывала естественный оборонительный вал. В то же время она представляла собой твердое покрытие, по которому могли двигаться танки. В утренней дымке с трудом можно было различить казармы в северной частц города, выделявшиеся на фоне других зданий и образовывавшие естественный рубеж обороны. Высота в северо-восточной части города господствовала над северными и частично над западными подступами к Ковелю.
Мой экипаж, сидя в танке, напряженно наблюдал за полем боя и дорогой. Радиосвязь между подразделениями полка была отличной, и наступление танковой группировки на Ковель шло как по учебнику, не встречая сопротивления. Тем временем я занял место в центре строя роты, чтобы иметь возможность как можно быстрее добраться до нужной точки. Местность не позволяла развивать скорость больше 20–30 км/ч, тем более что механики-водители вели машины с предельной осторожностью, стараясь двигаться по светлым и сухим участкам почвы, казавшимся более надежными. К счастью для нас (и к несчастью для русских), земля все еще оставалась мерзлой и местами была покрыта снегом.
«Канюк — Ястребу!..»
«Что еще стряслось?» — подумал я. Гауптштурмфюрер Райхерт послал по радио сигнал бедствия. Он застрял в болоте. Танки, шедшие впереди меня, не остановились, продолжая осторожно двигаться на первой передаче через болотистый участок. Их командир застрял справа от дороги и не мог выбраться без посторонней помощи. Наводчик Барманн и еще кто-то из экипажа побежали вокруг танка с буксирным тросом. Я остановился на безопасном расстоянии от них на сухом пятачке земли и приказал механику-водителю медленно сдать назад, чтобы вытащить Райхерта. Наш 700-сильный двигатель бешено взревел, но, к сожалению, слишком громко, и мы начали движение под огнем противника.
Буксирный конец лопнул с громким хлопком, и сорокачетырехтонная машина Райхерта съехала обратно в черное месиво. Нам повезло. Мой расторопный механик-водитель успел дать полный газ, и мы рывком выскочили из топи. Наши русские «друзья» продолжали стрелять по нам с северной окраины города. Я по радио приказал еще двум танкам подойти поближе, а потом Барманн, еще двое членов экипажа и я поползли на брюхе, чтобы притащить два буксирных троса. Пока мы ползли, экипаж одного из танков взвода Гроссрока бросил нам новый трос. Ребята сработали очень быстро и умудрились закрепить тросы. До сих пор мы не имели потерь, несмотря на усиливающийся огонь. Нам повезло. Местность шла под уклон и частично перекрывала противнику обзор, поэтому в основном его огонь уходил в небо. Со второй попытки с помощью трех буксирных тросов, под аккомпанемент насмешек Барманна, который, несмотря на опасность, наблюдал за всем из башенного люка, мы все же добились успеха. Во всяком случае, командирроты вернулся в строй. Местность немного улучшилась. Я нагнал Гроссрока, который через несколько сот метров занял позицию головной машины. Гроссрок заметил,
Во время следующего рывка вперед мы получили попадание снаряда, который, к счастью, только лязгнул по броне. Мой наводчик действовал молниеносно. Хлопнув его по плечу правой рукой, я указал точное местонахождение цели. По команде: «Фугасными! — 800 метров! — Группа зданий, позиции ПТП перед ними! — Огонь!» мы вступили в перестрелку. Первый же выстрел попал точно в цель. Огромное облако пыли, смешанное со щепками дерева и обломками строительного материала, взметнулось в небо. Будучи головным, я направлял по радио огонь роты. Гроссрок последовал примеру моего наводчика и открыл огонь всеми пятью танками. Через несколько минут огонь противотанковых пушек и танков противника прекратился. Позднее выяснилось, что мы уничтожили несколько танков, около десятка противотанковых орудий и множество ручных и станковых пулеметов.
Я был неудержим. «Перепелятник! Перепелятник! — Прием!.. Прошу огневой поддержки для удара на северную часть казарм за шоссе Ковель — Брест-Литовск!» Гроссрок ответил согласием и тут же поддержал огнем моего «цепного пса». Я попытался на полной скорости первым перескочить через опасную дорогу. Но батареи русских еще не были подавлены. Несколько снарядов зарылись в землю где-то перед моей машиной. 6-я рота открыла огонь обычными и дымовыми снарядами из всех стволов. Вдруг раздался страшный взрыв, и над северной окраиной Ковеля поднялось огромное облако дыма — взорвался склад топлива и боеприпасов. Воспользовавшись ситуацией, мы рванули вперед еще быстрее. Перед самой насыпью дороги мы получили новое попадание. И этот снаряд наша броня выдержала. Другого выбора не оставалось — пришлось вступить в бой. На это моему наводчику особого приказа не требовалось. Он точно обнаружил позиции вражеского противотанкового орудия. Через несколько секунд противник, находившийся от нас в 400 метрах, был уничтожен с первого выстрела. Чтобы пересечь дорогу, не подвергаясь обстрелу, мы поставили дымовую завесу. Нам удалось перевалить через дорожную насыпь и занять позицию на другой стороне. Русские отступали. Их пехота пыталась отойти на восток. Теперь Гроссрок под прикрытием огня остальных танков рискнул перескочить через дорогу. В течение 15 минут к востоку от дороги мы подбили шесть вражеских танков.
Еще через полчаса сопротивление остатков советских войск по всей северной окраине Ковеля было сломлено. Мы смогли развернуться, заняв северо-восточную часть города к северу от казарм. С этой превосходной позиции мы довольно долго могли обстреливать противника, бежавшего в леса севернее Ковеля, и добились при этом неплохих результатов.
Рота получила приказ оставаться на месте до подхода 7-й роты. Вдруг на дороге показалась разведывательная бронемашина. В ее кузове была установлена какая-то странная конструкция. Наш передовой танк прицелился по ней с 500 метров. Тут же в небо взвились наши сигнальные ракеты. Оказалось, что это был подполковник Хоффманн из 4-й танковой дивизии с репортером кинохроники. Он направлялся в Ковель на командный пункт Гилле. К вечеру мы втянулись в Ковель, где нас радостно приветствовал деблокированный гарнизон.
Оборонительные бои к востоку от Варшавы, 1944 год
Рассказывает командир танка 1-й роты 3-го танкового полка СС Мартин Штайгер
Наш эшелон прибыл в Варшаву без затруднений. Уже в полночь мы приступили к выгрузке. За ночь прибыла остальная часть батальона и также влилась в состав дивизии «Тотенкопф». Дивизия не выходила из боев уже целый год, поэтому там с нетерпением ждали свежий батальон «пантер». На следующий вечер ближе к полуночи батальон получил боевой приказ.