Танковый меч страны Советов

Дроговоз Игорь Григорьевич

Монголия — 1816 танков, 2531 боевая бронированная машина, 1416 артиллерийских систем.

Теперь же началось сокращение этой гигантской военной армады. Содержать ее страна, «бросившая» в 1985 году по команде сверху пить (потери для бюджета — около 40 миллиардов рублей в год), недосчитавшаяся миллиардов долларов из-за неблагоприятной конъюнктуры на нефтяных рынках, десять лет воевавшая в Афганистане и пережившая чернобыльскую катастрофу не могла.

Неожиданно выяснилось, что главным источником поступлений в бюджет является продажа водки. Промышленность, как ни странно, прибыли практически не давала, что было непонятно для всего остального мира. Военно-промышленный комплекс только проедал деньги. Гонка вооружений высосала

из экономики страны последние соки. Экстенсивный путь развития завел страну в тупик. Горбачевские попытки найти третий путь, скрестив социализм с рыночной экономикой, результатов не давали. Наоборот, промышленность, сельское хозяйство катились в пропасть, дна которой не было видно.

Кровь уже лилась не где-то в Африке, а на улицах советских городов и деревень. Люди, в поисках виновных в своей нищете, убивали других только за то, что они другой национальности и поэтому виновны во всех бедах. Сумгаит, Баку, Фергана — скорбный список пополнялся буквально каждый месяц. Армия забыла о внешнем вероятном противнике. Главные бои шли внутри страны. Десантные войска к этому времени превратились, по сути дела, в пожарную команду, призванную гасить очередной межнациональный или какой другой пожар. Не оставались в стороне и другие части, вынужденные постоянно вмешиваться в развитие политических событий в стране.

Во многих республиках в солдатах и офицерах видели оккупантов, мешавших свободному развитию народов, мечтавших о независимости. Начались нападения на воинские гарнизоны. Цель была одна — оружие. Простой народ все чаще видел в армии многомиллионную ораву нахлебников, живущих за счет и без того нищих работяг. Заключение договоров о сокращении вооружений убедило очень многих в том, что военная опасность для СССР больше не существует. Синдром осажденной крепости стал уходить в прошлое. Необходимость содержать самую большую армию в мире с огромными запасами оружия уже не казалась столь очевидной.

Все чаще на страницах смелеющей не по дням, а по часам прессы, на митингах и даже страшно сказать, на заседаниях сначала Съезда народных депутатов, а потом Верховного Совета стали звучать предложения сократить размеры советской военной машины, урезать ее гигантский аппетит. Власть уже не могла, как прежде, игнорировать это недовольство. Многим маршалам и генералам пришлось срочно осваивать профессию рекламного агента, дабы убедить народ в необходимости сохранить военный потенциал Советского Союза. Задача была не из легких, поскольку в старые аргументы никто не верил, а новых еще не придумали.

Советская пропагандистская машина за долгие годы своим постоянным враньем сумела воспитать в людях стойкое недоверие к любым словам и действиям властей. Не случайно в этот период на гребень политической волны поднимались те, против кого особенно старались казенные агитаторы. Чем больше официальная пресса и другие средства информации ругали человека, тем больше у него было шансов быть избранным или получить общественное признание. Примеров тому множество.

Перемены в общественном мнении повлекли за собой небольшие изменения и в военной сфере. Начались разговоры о переходе к оборонительной стратегии — старое понятие обороны на берегах Рейна и Ла-Манша звучало неубедительно и далее агрессивно. На свет появилась и концепция оборонной достаточности. Но красивые слова нужно было подтвердить делами, и в конце 80-х годов начались робкие попытки сократить явно избыточный военный потенциал.

Первыми перестали существовать кадровые танковые дивизии, представлявшие собой, скорее, склады вооружения и техники на случай развертывания новых соединений. Толку от них все равно было мало, ведь начнись мировая ядерная война, их просто не успели бы укомплектовать личным составом. Склады с боевой техникой представляли прекрасную мишень даже для обычных высокоточных средств поражения, не говоря уже о ядерных. Их просто уничтожили бы в первые часы и дни конфликта.

Стали

проводиться и другие масштабные изменения, в том числе: были ликвидированы так называемые «танковые кулаки», или оперативные маневренные группы — уже упоминавшиеся отдельные армейские корпуса, поскольку для оборонительных действий они были не нужны; в мотострелковых дивизиях Групп советских войск в Восточной Европе из штата исключили танковые полки, после чего количество танков в них уменьшилось на 40 %; в танковых дивизиях первого стратегического эшелона один танковый полк заменили мотострелковым, после чего дивизия стала иметь два танковых и два мотострелковых полка; отдельные ракетные дивизионы вывели из состава танковых дивизий и свели в отдельные ракетные бригады. Теперь командиры соединений уже не имели в своем распоряжении тактического ядерного оружия.

Но и после всех этих сокращений, к 1991 году, по данным справочника «Милитэри бэлэнс», Советский Союз имел 32 танковые и более 100 мотострелковых дивизий. На их вооружении состояло 54400 танков, из них 38400 — в европейской части (по типам танков распределение следующее — 10600 Т-54\55, 8500 Т-62, 4900 Т-64, 9000 Т-72, 5400 Т-80), 16000 — за Уралом. В европейской части СССР и Восточной Европе насчитывалось 5186 самоходных орудий (2331 122-мм самоходных гаубиц 2С1 «Гвоздика», 2044 152-мм самоходных гаубиц 2СЗ «Акация», 494 152-мм самоходных пушек 2С5 «Гиацинт», 13 новейших 152-мм самоходных гаубиц 2С19 «Мста», 304 203-мм самоходных гаубиц 2С7 «Пион»).

И в добрый путь, на долгие года…

Однако ведя переговоры и подписывая одной рукой международные договоры, а другой действуя по старой русской народной поговорке — «не нае…шь, не проживешь», Министерство обороны СССР которое возглавлял маршал Язов, в этот период начинает массовую переброску танков с европейской части территории СССР за Уральские горы. По данным западной прессы, за несколько месяцев туда перегоняется более 10000 танков последних модификаций.

Причина этих перемещений простая — готовится подписание договора об ограничении обычных вооружений в Европе, ограничивающего количество боевой техники в европейской части СССР Отсюда логический вывод — зачем резать на металлолом новые танки, когда можно перебросить их в Сибирь для замены устаревшей техники и к тому же, сократить объемы ликвидируемой техники. В Казахстане и Сибири появляются огромные склады бронетанковой техники под открытым небом. До сих пор в армии суверенного Казахстана имеется около 5000 танков и одна танковая дивизия, хотя численность личного состава Вооруженных Сил всего 50 тысяч человек.

Другим «обходным маневром» был перевод частей и соединений в состав Внутренних войск МВД (как и полиция и жандармерия со стороны Запада, они не подпадали под действие статей Договора). В результате отечественные внутренние войска стали силой, сопоставимой с армией, и насчитывали 29 полнокровных дивизий, в каждой из которых имелся танковый батальон.

Происходило и массовое переодевание войск. Несколько десятков тысяч солдат и офицеров сухопутных войск в один прекрасный день одели тельняшки и стали считаться морской пехотой. Поскольку в Договоре речь шла лишь о сухопутных войсках и авиации, то ничто не мешало Министерству обороны передать некоторые полки и дивизии в состав Военно-Морского Флота, переименовав их в дивизии береговой обороны (3-я гвардейская дивизия береговой обороны в Клайпеде на Балтике, 77-я гв. дбо в Архангельске на Северном флоте и 126-я дбо в Симферополе — Черноморский флот), сохранив их состав и дислокацию. Эта лазейка была выгодна и по соображениям обхода фланговых ограничений, ведь флоты ВМФ СССР географически располагались как раз на юге и севере.