Таня Гроттер и перстень с жемчужиной

Емец Дмитрий Александрович

– Заботливый папаша! Практикуемся? – одобрительно хмыкнул Поклеп.

Ванька предпочел промолчать. Молчание – лучший способ ответа на бессмысленные вопросы.

– Это все? – спросил академик, когда Ягун замолчал.

– Да. На данный момент все, – подтвердил внук Ягге.

– Я полагаю, спрашивать, почему я узнаю об этом только сейчас, не имеет смысла? – поинтересовался академик.

Ягун виновато вздохнул и изобразил глубочайшее раскаяние. Сарданапал поморщился.

– Ты думаешь, цирк за пять копеек меня одурачит? Меди, хочешь что-нибудь уточнить?

Меди

покачала головой.

– А ты, Поклеп?

Завуч подошел к Ягуну, ткнул его твердым пальцем в грудь и гневно пропыхтел:

– Мы с тобой еще побеседуем, дружок!.. А теперь, как говорят культурные люди: «Позвольте вам выйти вон!»

– Позволяю! Так и быть! Уговорил, противный! – не задумываясь, брякнул Ягун и, пока его не нагнала искра возмездия, быстро выскочил наружу, таща за собой Ваньку.

Дверь магпункта захлопнулась за ними.

– Уф! Никогда не думал, что говорить правду так тягостно!.. Если так, то отлично понимаю, почему люди лгут. Исключительно чтобы спастись от таких сцен у фонтана… Вот смотри, Ванька! Мы открыли им глаза на Зербагана, рассказали, что он охотится на Тангро – и что в результате получили? Пяткой в нос и плевок в душу! – возмущенно заявил Ягун.

– Что-то не похоже, что тебе в душу плюнули, – сказал Ванька, насмешливо глядя на играющего комментатора.

– Как это не плюнули? Очень даже плюнули. Только моя душа увернулась.

В этот момент их окружила толпа выпускников, и внук Ягге замолчал, решительно пробивая себе дорогу локтями.

– Пропустите, граждане! Не толкайтесь! Проявите сострадание! Я с маленьким ребенком! – завопил он.

От неожиданности толпа расступилась. Один Горьянов остался на пути.

– Где ребенок? – спросил Демьян.

– Я ребенок! – сказал Ягун, локтем толкая его в печень.

Прошло немало времени, прежде чем Тане, Ваньке и Ягуну удалось остаться одним. А тут еще проснувшийся Тангро начал метаться в рюкзаке, и Ванька отошел, чтобы его успокоить.

– Ты был в магпункте. Глеб будет жить? – спросила Таня быстро.

– Да. Через сутки проснется… – ответил играющий комментатор, глядя в сторону.

Это не одурачило Таню. Она решительно взяла Ягуна за уши и повернула его голову к себе.

– Ягун, колись: ты подзеркаливал Бейбарсова? – спросила она.

Ягун подпрыгнул от негодования.

– Отпусти уши! Купи себе слоника!.. Подзеркаливал? Да за кого ты меня принимаешь?..

– Ягун, перестань!.. – настойчиво сказала Таня.

– Что Ягун? Потомки нас рассудят!.. Все: дуэль! Прямо здесь и сейчас! – кипел играющий комментатор.

– Ягун! – повторила Таня совсем тихо.

Ягун немного повозмущался и вдруг кивнул, подтверждая, что да, подзеркаливал, было такое дело.

– И что ты увидел? Что-нибудь важное?

– Увидеть-то я увидел, но не то, что ты думаешь… – уклончиво отвечал Ягун.

– Не Зербагана… – сказала Таня уверенно.

Ягун быстро взглянул на нее.

– Не Зербагана, – признал он.

* * *

Тем временем в магпункте состоялся военный совет. Ягге, Медузия, Поклеп, Сарданапал,

а также присоединившиеся к ним Соловей О.Разбойник, Великая Зуби и Тарарах говорили о Зербагане.

– И чем ему мог досадить мелкий дракон? – недоумевала Великая Зуби.

– Доберусь я до него! – гневно прорычал Тарарах.

Питекантроп, потный, красный, сопящий, едва стоял на месте. Он давно бы уже придушил Зербагана огромными ручищами, если бы не непреклонное требование академика успокоиться и дождаться общего решения. И пока Тарарах надеялся, что решение будет прихлопнуть гада, как моль, он еще мог как-то себя сдерживать.

– Возможно, мы ошибаемся. Кому мы верим? Детям? Да старшему из них едва-едва двадцать! – заявил Поклеп, имевший привычку всегда и во всем сомневаться.

«Я подозреваю всех! Даже себя!» – признавался он порой Милюле, когда она в благодушном настроении уплетала сельдь бочковую атлантическую.

Сарданапал кашлянул.

– Они не ошибаются. Я только что вспомнил кое-что, чего не мог знать Ягун.

– Что вы вспомнили, академик?

– Много лет назад вопрос об истреблении пелопоннесских малых рассматривало Магщество. Я предлагал собрать всех уцелевших драконов на Буяне и тщательно охранять их. У нас, с нашей гардарикой, это было бы проще, чем где-либо…

– Здравая мысль! Имей я все эти годы хотя бы с пяток пелопоннесцев! Я бы выпускал их на поле всех сразу. Куда там сыновьям Гоярына!.. Какая команда была бы! – мечтательно произнес Соловей.

– Свежеподжаренная, – усмехнулась Великая Зуби, имевшая ясное представление о методах драконбольных тренировок, практикуемых старым разбойником.

– Но мне не отдали драконов. И кто первым высказался против моей идеи? Заявил, что опасность не стоит преувеличивать… Помнишь, я говорил тебе, Меди? – сказал Сарданапал.

– Зербаган, – вспомнила доцент Горгонова.

Академик досадливо поймал ус, сдергивающий с него очки, и закрепил его золотым зажимом.

– Да. К его мнению присоединился Бессмертник Кощеев, но этот просто, чтобы досадить мне… Поначалу Кощеев и сам был слегка удивлен.

Поклеп подошел к кровати и с подозрением, точно тот мог подслушать, посмотрел на Бейбарсова. Глеб дышал ровно. Спящий, он не выглядел брутальным некромагом. Просто смуглый юноша с тонко очерченным профилем.

– Но почему Зербаган не прикончил дракона раньше? Чего он ждал все эти годы? Чем мог ему помешать Валялкин? Пустить одну-две бесполезные искры? Мага уровня Зербагана это могло лишь позабавить.

– Возможно, Зербаган и сам не знал, что один из пелопоннесцев уцелел. Маги его уровня обнаруживают драконов по биению сердца. Тангро же мог быть в спячке, – сказал академик.

– Он провалился под лед и был вызволен стихийной магией во время снегопада. Почему – это другой вопрос, – пояснила Ягге, знавшая об этом от Ягуна.

Тарарах нетерпеливо топтался на месте. Кипучая натура питекантропа требовала деятельности, а не абстрактных рассуждений. Мчаться, сражаться, бить Зербагана. Чего тянуть гнома за бороду?