Таракашка в моей голове

Вьёри Аня

Ну что ж. Придется рассказывать.

– Она к нам в общаге прибилась. Тупо пришла в нашу комнату, легла спать. Все. Больше мы ее выгнать не смогли. Ни со мной, ни с Андрюхой она не трахается, по ходу, вообще еще целка. По крайней мере, была несколько месяцев назад…

– Таких подробностей я не просил, – удивить Серегу было сложно, но тут бровь у него изумленно изогнулась.

– На нас одна из вахтерш заяву написала, типа растление несовершеннолетних. Тайке же семнадцать. Сейчас вот восемнадцать летом будет. Проводили судебное

освидетельствование – по ее инициативе. Она на следователя орала, что типа это он ее растлевает своими расспросами. Но факт остается фактом, ее девственность спасла нас от статьи.

Серый помнил, что ребята съезжали из общаги спешно и со скандалом, что-то, связанное с ментовкой. Тогда-то друзья и разъехались. Не одну на двоих хату сняли, а перебрались к коллегам: Андрей к Игорю, а Леха к Серому. Но что дело было настолько серьезное, Сергея сильно удивило.

– И вы после этого продолжаете с ней общаться? – он широко распахнул и без того выразительные глаза.

– А че? Она ж не виновата. Она наоборот все делала, чтобы нас отмазали. Свою шибанутую мамашу разыскала, откуда-то притащила, чтобы был представитель несовершеннолетнего при освидетельствовании и иллюзия благополучной семьи… Или как это там называется.

– А че у нее за мамаша?

– Да там грустная история. Маман у нее в общем-то беззлобная, но дурная тетка. Она очень красивая, богемная и совершенно неприспособленная к жизни. Тайкин отец был ее лет на тридцать старше и уже помер, что-то с сердцем. Матушке досталась дорогущая квартира, счета, какие-то активы с доходами, жалко только, мозги по наследству не передаются, – Леха нахмурился. – Правда, Тайкин папаша как-то хитро прописал в бумагах, что пока Тая несовершеннолетняя, мать ничего продать не может. Понимал, видимо, на ком женат.

– И?

– Да че, у нее дома то любовник матери живет чуть старше Тайки, то секта какая-нибудь, по поиску своего внутреннего «я» с помощью психотропных средств. Тайке тупо деваться некуда, – Леха поднял на Серого почти умоляющий взгляд. – Она нормальная. Умеет вести себя тихо, потусить с ней можно, смешная, готовит хорошо, и вообще умная таракашка. Сорян, я должен был тебе о ней рассказать, но не думал, что она вот так заявится. Вроде последние месяцы у нее дома было тихо, – еще один проникновенный взгляд. – Она хорошая, правда.

– Ну раз хорошая, значит, замки можно не менять, – проворчал Серый, вставая.

– В смысле? – не понял Леха.

– Я ей дубликат ключа сделал, – ответил Серега уже из коридора. – Я был на заказе, а у нее пары с восьми тридцати, – обернулся: – Она жаловалась, что Андрюха ругается.

Леха в голос заржал:

– А-ха! Да! Есть такое! Он ей мозг полощет не по-детски, чтоб училась! – Леха опять передвинул свои конспекты в центр стола. – Как она у него отвоевывала право на графике учиться! – закатил глаза.

– То есть? – Серый аж на кухню вернулся.

– Андрей настаивал, чтобы

она шла на дизайнерский. Все же больше шансов себе потом на кусок хлеба заработать, – Леха, рассказывая это, уже уткнулся в учебники. – А она кричала, что хочет рисовать людей, птиц, животных, цветы, а не стены толстосумам! Сошлись на том, что если она проходит по баллам на бюджет, то выбирает специальность сама, но только на бакалавриат, к магистратуре будет видно.

– Слушай, – Серый говорил еле слышно, что, как Леха уже успел понять, было у него признаком крайнего удивления. Офигел, проще говоря, – а какое он имел право ей указывать?

Леха поднял на Серегу глаза.

– Ну… – пожал плечами, – Серый, мы ж ее содержим. От А до Я. Шмотки, оплата расходников на учебу, деньги на ежедневные расходы. Двадцатка с меня, двадцатка с Андрюхи. И, кроме того, – опять отвернулся к тетрадям, – она все-таки прошла на бюджет. Впахивала, как папа Карло, весь одиннадцатый класс. Всевозможные курсы при институте, дополнительные занятия в мастерской, которые, кстати, тоже мы оплачивали.

Серый поежился. Слишком сложные для него отношения, чтобы понять. Развернулся. Потом вспомнил, что не спросил самого главного:

– А… она знает, чем мы занимаемся?

– Конечно! – фыркнул Леха. – Серый, она, считай, два года у нас живет.

Все, аут. Это Серый даже сам для себя комментировать отказался. Кивнул Лехе и ушел в свою комнату, чтобы не мешать.

Таракашка, блин. Теперь и у него завелась.

***

Со среды на четверг заказов практически не бывало. Середина недели. Все серьезные, порядочные, благопристойные. Работают. Да даже если и попадались вызовы, Сергей их не брал. По четвергам он ездил к бабушке. К ней хотелось попасть в первой половине дня. Так есть хоть какой-то шанс поговорить.

Любил ее безмерно, любил держать ее сухие, морщинистые руки, вдыхать запах ее травяного чая, смешанного с лекарствами, и смотреть, как она то и дело поправляет косынку на волосах.

Бабушка его вырастила. Он остался у нее, когда родители уехали в это свое путешествие по реке. Веселая молодая компания решила покататься на катамаране и катере. Припозднились, попали в волнение на воде. На берег вернулись только двое. И среди этих двоих не было Серегиных родителей. Маленькому Сереже было три.

Бабушка, пожилая учительница, отдала ему все, что могла. Старалась стать ему и отцом, и матерью, и другом, и наставником. На Серегу уходила каждая копейка ее скромной зарплаты, а потом и пенсии. Жили они бедно, в крайне стесненных условиях. Не то, что сейчас.

Серый вошел в светлый, отделанный белым мрамором холл частного дома престарелых:

–– Вы к кому? – окликнул его молодой, звонкий голос. Новенькая администраторша смотрела на него вопросительно, но приветливо. Недавно работает. Вообще, конечно, Серегу тут уже знают.