Таран
Шрифт:
– Деньги потеряла, достоинство не теряй, – сердито сказала она. – Деньги вернутся, себя не вернешь. Отпустите девчонку. Я ей кое-что сказать хочу.
Внимая ее голосу, цыганки расступились. Потеряв равновесие, Алена села на землю. «Конец, – пронеслось в мозгу. – Сейчас разбегутся во все стороны, и поминай как звали».
Алена ошиблась. Старуха подошла ближе:
– Ты совершила ошибку, а за ошибки платить надо. Поэтому деньги наши. Мы их не вернем, не надейся. Не держи зла.
– Ага, – кивнула Алена. – Не буду. Пусть брат меня
– И правильно, – кивнула старуха. – Наука дорогого стоит.
– Правда? Тогда дайте мне тысячу долларов, я вас тоже чему-нибудь научу, хотите?
Алена встала, отряхивая плащ.
– Чему ты меня научить можешь, соплюха, когда сама как слепой котенок? Но я тебе глаза открою. Сегодня… – Старая цыганка сделала паузу, давая возможность уяснить важность того, что она намерена сообщить. – Сегодня жизнь твоя изменится. У тебя появится мужчина, который сумеет защитить тебя от беды. Люби его, и он тебя тоже полюбит. С ним ничего не страшно… Если…
– Что если? – спросила Алена. Осознание того, что ей продолжают вешать лапшу на уши, сделало ее неузнаваемо дерзкой. Но, может быть, дело не только в этом? Может быть, она услышала то, что давно мечтала услышать?
– Если ты его самого не испугаешься, – мрачно изрекла старуха.
– Он такой уродливый?
– Да нет, девонька. Снаружи он очень даже пригожий. А внутри…
– А внутри? – откликнулась эхом Алена.
– Душа у него искалечена. Ненависти много и злости. Оттого и силы у него, как у десяти других, – закончив речь этими словами, старуха погрозила коричневым пальцем, похожим на сук. – О тех деньгах, что сама проворонила, забудь. Таким, как ты, деньги ни к чему, все равно без толку потрачены будут. Жди сегодняшней встречи и ни о чем не беспокойся.
– Как в сказке?
– Как в сказке. А теперь закрой глаза, не то мое предсказание не сбудется.
– Не собираюсь я закрывать глаза, – строптиво заявила Алена.
Цыганки, стоящие поодаль, зашушукались, разглядывая ее и посмеиваясь.
Старуха что-то залопотала по-своему, водя руками по воздуху, словно отыскивая и дергая там невидимые нити. Алену охватила полнейшая апатия. Она бы не шелохнулась, даже если бы перед ней появились сейчас Муслим с Тофиком, явившиеся требовать долг. Все стало безразличным, душа оцепенела. Окружающий мир потемнел и сделался зыбким, будто во сне. Алена сама не заметила, как ее веки отяжелели настолько, что сомкнулись. Она судорожно зевнула.
Это продолжалось совсем недолго. Постояв минуты две, Алена вяло спросила:
– Ну что? Хватит?
В ответ ни шороха одежды, ни слова, ни вздоха. Не веря своим ушам, Алена открыла глаза и посмотрела по сторонам. На асфальтовом пятачке было пусто. Цыганки, что называется, как сквозь землю провалились. Вместе с теткиными деньгами.
– Я бы на твоем месте из
– Я бы на своем месте тоже, – попыталась пошутить Алена, уже не просто бледная, а белая как мел. – Только не могу я родителей бросить. У мамы диабет, ей лекарства нужны.
– Если останешься, лекарства тебе самой понадобятся.
– Догадываюсь… Слушай, а ты не дашь мне взаймы?
– Штуку баксов? Ха-ха-ха!
Люда расхохоталась, словно ничего смешнее в своей жизни не слышала. Словно на ее депозитном счету не лежала как раз та сумма, в которой так отчаянно нуждалась ее собеседница. Угрызений совести она при этом не испытывала. Вот только кошки на душе скребли. Так больно скребли, что хоть плачь.
Люда снова сверилась с таймером.
– Кавалера бы тебе богатого, подруга, – сказала она.
– Где его взять? – уныло произнесла Алена, плечи которой опустились, а голова поникла.
– Там, где цыганки нагадали.
– Глупости все это. Не верю я цыганкам. Наверное, самое лучшее для меня сейчас, это повеситься…
Люда медленно покачала головой, разглядывая Алену. Красивая, а дурочка. И совершенно беспомощная. Дернул же черт Люду связаться с этой малахольной!
– Ты уверена, что Тофик и Муслим не просто пургу гонят? – спросила она.
– Пургу? – не поняла Алена.
– Они действительно серьезные ребята или только строят из себя крутизну?
– В нашем микрорайоне их все знают. У них ресторан и игровой зал возле рынка. «Фортуна» называется. Там такая публика ошивается, что просто жуть берет.
– Н-да, не повезло тебе, – обронила Люда.
– Не повезло, – вздохнула Алена.
– Батя-то у тебя хоть крепкий? Заступиться сумеет?
– Я ему не стану говорить. У него голова повреждена. И сердце…
– У той диабет, у того сердце. Сынок мать родную готов продать. Семейка!
– А вот это не твое дело! – Алена вскочила с дивана. – Я свою семью люблю, и ты ее не трожь! У меня дороже никого нет.
Хотелось бы Люде иметь семью, про которую можно сказать, что дороже ее ничего на свете нет. Только где ее взять?
– Сядь! – Схватив девушку за руку, Люда потянула ее к себе.
– Зачем?
– Сядь, тебе говорят!
Алена подчинилась. В ее затравленном взгляде проступило что-то напоминающее надежду.
– Как у тебя с моральными принципами? – сердито спросила Люда.
– В смысле?
– Бережешь честь смолоду?
– Ну… – Алена замялась.
– Хахали были? – продолжала допрос Люда.
– Не на необитаемом острове выросла.
– А как насчет еще одного?
– Ты о чем?
– О том самом, которого тебе цыганки нагадали. Вот. – Люда достала из кармана ключи. – Это от моего дома. Запоминай адрес… – Подробно объяснив, как добраться до загородного дачного поселка, она сунула ключи девушке. – Держи. Еда в холодильнике, чистая постель в комоде, удобства во дворе. Печь топить умеешь?