Тарас Балашов. Виртуальный любовник
Шрифт:
— Ты проявил себя таким галантным кавалером, что я готова простить тебе то грубое письмо.
— Какое письмо? — спросил Влад и тут же пожалел об этом.
Ему же говорили: будь внимателен, осторожен! Ведь упоминал Хозяин о каком-то неучтенном «письмеце»… Лицо Натальи вмиг преобразилось. Стало строгим, холодным.
— Какое животное приснилось Тарасу Балашову? — вдруг спросила она.
— Какое животное?
— Что ты повторяешь, словно эхо? Это вопрос: какое животное занималось любовью на глазах Тараса Балашова с девушкой его мечты?
— Издеваешься? — Влад понял, что и она
— Ты что же — сам не помнишь, что написал? Некое морское животное, со щупальцами, напало на его девушку во сне…
— Осьминог! — воскликнул Влад, и Наталья вдруг плотно сжала губы, сразу сделавшись старше.
— Скажи мне, Тарас! Может ли быть такое, что писатель не помнит, о чем написал?
— О, вполне! — воскликнул Влад с горячностью. — Особенно, это касается меня.
Влад понял, что стоит уже на самой грани провала. Какое еще морское животное со щупальцами могло быть в этой гребаной прозе Тараса? Ну, конечно же!
— Медуза! — выпалил Влад.
Наталья поднялась, поправила юбку, подавила ладошкой зевок.
— Дождь никак не кончится, — сказала она, пристально глядя Владу в глаза. — А ты вовсе никакой не Тарас Балашов.
— Как это не Тарас? — возмутился Влад. — Я же тебе паспорт показывал!
Наталья продолжала смотреть ему в глаза, не мигая. Сказала:
— Ты не тот Тарас Балашов. Да, ты Тарас. Да, ты Балашов. Но другой. Не тот, который написал все эти новеллы на Прозе-ру.
— Не понимаю… — пролепетал Влад, лихорадочно соображая, как вести себя дальше: единственное, в чем он был точно уверен — правду этой женщине он рассказать не сможет, ни сейчас, ни когда-либо позже.
Влад смотрел на нее с немым вопросом, это было все, что он мог сейчас сделать. И она будто бы ответила ему на этот непроизнесенный вопрос:
— Дело в том, что там, на странице Тараса Балашова, есть такое окошко, в котором можно написать письмо автору. Через форму на сайте, а не обычной почтой, как переписывались мы с тобой. И я написала это письмо. Думала, что автор ответит. И он ответил. Но это был вовсе не ты.
— А кто? — глупо спросил Влад.
— Тарас Балашов.
Наверное, они целую минуту молча смотрели друг на друга, а это очень долго, минута. В фильме про желтую подводную лодку есть удивительный момент, когда минута реально демонстрируется на экране — просто сменяются мультяшные числа. Это единственное, что она помнила из фильма, который смотрела очень давно, лет тридцать назад, когда за нею ухаживал одноклассник, предлагал стать его женой. Именно с ним они и ходили на какую-то квартиру, смотреть видео… Тогда видео именно так и существовало: у единиц, на квартирах зажиточных людей. И они смотрели этот фильм, вернее, конечно, мультфильм с нарисованными Битлами в цветных клешах…
За эту минуту Наталья поняла по глазам Тараса, что попала в самую точку. Он вдруг глубоко вздохнул, втянул голову в плечи. Неожиданно повернулся и шагнул из беседки под дождь, медленно пошел по двору, попирая брошенные игрушки, среди качелей и песочниц, полных избитого ливнем песка. Наталья молча смотрела ему вслед: как его высокая фигура освещается то одним фонарем, то другим, словно
Модернизация
Итак, он провалил свою миссию, в чем бы она ни состояла. Но это было нечестно, нечестный был экзамен! Не было в прозе Тараса Балашова никакого животного со щупальцами. Первой его мыслью было бежать, скрыться от Хозяина, ибо он засунет его в кресло. Он достал свои деньги и стал пересчитывать. После посиделок в кафе у него осталось более десяти тысяч: хватит улететь в Казань даже самолетом. Только вот не хотелось ему уже в Казань.
Он вспомнил, как изо рта дочери вываливается кусок гамбургера, как она вытирает губы, размазывая соус по всему лицу и меж пальцев глядит на отца, вспомнил, как бородатый в длинном шарфе, когда Ленка скрылась за углом, вышел из машины и помочился на колесо. Космонавт, тоже мне! И ростом такой же мелкий, и шарф чуть ли не волочится по земле. Эх, подбежать, схватить его за этот шарф, раскрутить над головой, словно в песне…
Или просто исчезнуть от их всех. Исчезнуть в любом городе страны, устроиться на работу, начать новую жизнь. Впрочем, почему в каком-то городе? Исчезнуть и начать лучше всего прямо здесь, в Москве. Многолюдный город. Вавилон. Как Хозяин найдет его, какого-нибудь разнорабочего на строительстве небоскреба, в сером комбинезоне, где-то под облаками метущего бетонный пол, живущего в двухэтажном вагончике вместе с другими гастарбайтерами?
За этими мыслями, за этим занятием (листанием денежных купюр посреди тротуара) его и застал Хозяин. Машина бесшумно въехала колесом на бордюр. Следовало догадаться, что он мог наблюдать за свиданием издалека. Влад покорно влез в распахнутую дверь. Протянул Хозяину деньги, которые держал в руках. Тот покачал головой. Влад пожал плечами и спрятал купюры в бумажник.
— Рассказывай, — прозвучал короткий приказ.
Машина неслась по мокрым улицам, Влад уныло поведал о событиях последних часов. Замолчал, уставившись на Хозяина, когда дошел до странного вопроса Натальи о тайне его рождения.
— А, не бери в голову! — отмахнулся Хозяин. — Ерунда. Продолжай.
Влад понял, что эта пресловутая «тайна» вполне известна Хозяину, и не представляет для него интереса. Он передал как можно подробнее и суше все свои разговоры с Натальей, стараясь ничем не выдать тот совершенно неуместный факт, что чувствовал себя уже по уши влюбленным в женщину, которая была намного старше его.
— Как ты мог сказать «медуза»? — возмутился Хозяин, когда Влад закончил свой рассказ.
— Но она же тоже со щупальцами!
— Да. Но тебе же ясно сказали: животное занималось любовью с девушкой Тараса. А медуза, что — лесбиянка? Какой же ты тупой. Я бы сразу сказал — кальмар. Только вот одно не ясно: что-то я ни помню в прозе Тараса Балашова ни медузы, ни кальмара. Ладно. Не твоя вина, что ты провалился, Штирлиц. Мне надо немного подумать. Помолчим.
Молча и доехали до Измайлова, молча вошли в квартиру. Влад принялся готовить кофе на двоих, Хозяин ходил из угла в угол по комнате, заложив руки за голову. Приближался к окнам, разворачивал и сворачивал роллеты, будто проверяя их надежность.