Таргитай
Шрифт:
Руки Тарха уже отыскали за пазухой дудочку. Едва поднёс сопилку к губам, как комнату заполнили чарующие нежные звуки. Пальцы принялись зажимать дырочки, направляя звуки в нужную сторону, сплетая дивную песнь.
Перед княжной одна за другой начали разворачиваться картины… Вот семь белоснежных лебедей в далёкой стране опускаются на пустынный берег озера. Ударившись о землю, они превращаются в прекрасных девушек-сестёр. Девушки сбрасывают белые одежды, оставляют на песке крылья. Нагие и прекрасные, заходят в сияющую расплавленным золотом
Из зарослей осоки наблюдает могучий юный воин. Глядя на самую младшую из них, сгорает от любви и желания. Он дожидается, пока все сёстры не выйдут из воды, кроме той Единственной, которой теперь принадлежит его сердце. Девушки одеваются и, вновь обернувшись белоснежными лебедями, улетают. Младшая всё ещё плещется в тёплой, как парное молоко, воде.
Пока она не зрит, юноша крадёт одежду. Когда юная дева выходит из озера, то тщетно ищет своё платье из тончайшей ткани и лебединые крылья. Могучий богатырь появляется перед ней, признаваясь в любви, и просит стать его женой. Ведь только в этом случае он вернёт ей одежды и крылья, позволит прикрыть наготу.
– Таргитай… – голос княжны внезапно ворвался в рисуемую музыкой картину, заставив её разлететься на отдельные звуки и исчезнуть. Тарх вздрогнул и отнял сопилку от губ.
Он посмотрел на стоящую перед ним княжну, что протягивает к нему руки. Сердце принялось стучать быстрее, а дыхание перехватило.
– Таргитай! Столько магии в твоём имени… Столько волшебства в твоих песнях!
Ладомира подарила ему улыбку, в которой сплелись покорность, страсть и загадка. Её взгляд прикован к невру, глаза блестят, словно две яркие звёздочки.
– Иди же ко мне, богатырь. Поделись своим волшебством…
***
Солнце, огромное, тяжёлое, будто налитое кровью, медленно опускается за горизонт. В небе плещется багровый океан. Облака похожи на стадо раненых зверей, от которых тянется кровавый след – от одного края неба до другого.
Тут же полыхает красно-оранжевое, похожее на отблески огромного незримого костра, что горит в незримых обителях вирия.
Таргитай поцеловал княжну в набухшие, похожие на спелые вишни губы и сел на ложе. В раскрытое окно врываются багровые лучи солнца, падая на его волосы и делая их похожими на червонное золото, что струится по обнажённым плечам.
Ладомира лежит рядом, наполовину укрытая простыней. Край ткани расположился чуть ниже раазбухшего от поцелуев соска на груди. Во взгляде девушки чувствуется властность, самодовольство. Карие глаза со снисхождением смотрят в широкую мускулистую спину невра. Солнце высвечивает на ней каждый шрамик, выделяет красивые выпуклости мышц.
– Теперь перед богами мы муж и жена… Таргитай, я рожу тебе наследника, он вырастет таким же, как ты – мужественным, смелым, полным сил… Таким же красивым и бесстрашным.
Она улыбнулась.
– Теперь ты останешься со мной, а твоя голова – на плечах. Отец погорячился, когда пригрозил тебя казнить. Зато он добрый
Невр повернулся к княжне. На его лице счастье и облегчение, каких он давно не испытывал. То боги хотят уничтожить мир, разбив Яйцо, то мёртвые восстают из подземного мира, а потом Род даже не приглашает людей в Долину Битвы Волхвов, где собирается отдать Перо Власти – тут не до личного счастья.
Но теперь всё позади, можно расслабиться. А боговство, что ему навязали, пусть идёт к лешему. Он в боги не вызывался, хоромы в вирии не просил. Ему лишь бы дудочка, любимая женщина и бескрайнее небо над головой.
– Ладомира, – проговорил невр, глядя на прекрасную, обнажённую до пояса княжну. – Я теперь с тобой до конца жизни…
Таргитай вытащил дуду, лицо приняло умиротворённое и мечтательное выражение. Он принялся играть простую, незатейливую мелодию. Княжна заслушалась, прикрыла глаза и сладко вздрогнула. Девушка протянула руку, маня невра к себе, а другой рукой отбрасывая простынь со стройных ног.
Таргитай отложил дудочку и уже склонился над Ладомирой, как вдруг за окном раздался отдалённый шум, докатился смех. Тишину разорвали крики боли, ворвались в подёрнутые сладкой негой уши невра. Дивный и уютный мирок вокруг него с глухим звоном рассыпался на осколки.
Он вздрогнул. Оставив застывшую в томном ожидании княжну, дударь подошёл к окну с ясным чувством недоброго.
Широкий двор перед детинцем заполнен народом, ворота распахнуты, видно, что люд толпится и там: женщины, мужчины, старики. Детей взяли на плечи, чтобы лучше видели происходящее.
В центре на деревянном помосте восседает Кологор. У него за спиной знатный боярин. Рядом, держась за спиной, стоит могучий статный воин – певец узнал Альгарона по прозвищу Дикий Бер. У артанца на лице и на лбу темнеют кровоподтёки – последствия их с Таргитаем посиделок в конюшне.
Внизу помоста собрались княжеские гридни. Лица злые, смотрят по сторонам, так и хочется кого-нибудь зарубить, дать отпор, если кто посмеет броситься на князя.
В десятке шагов перед Кологором на широком столе распластался голый по пояс человек. Руки и ноги растянуты в разные стороны ремнями. Лицо заливает смертельная бледность.
Другой несчастный натянут на кол, что врыт в землю рядом с помостом. Пытаемый висит без сил, издает тихие, мучительные стоны.
Щуплый длинноволосый боярин держит развёрнутый пергамент. Откашлявшись, он посмотрел по сторонам и стал читать.
– Вор и разбойник по кличке Росомаха! Виновен в подстрекании к бунту с целью свержения нашего светлого князя! Называл князя Кологора собакой и гадиной! Да понесёт заслуженное наказание!
По небрежному знаку Кологора к привязанному на столе человеку приблизился здоровенный детина. Голову скрывает мешок с прорезями для глаз. В руке блеснул нож, здоровяк начал методично вспарывать приговорённому живот.