Тарзан и золотой лев
Шрифт:
Испанец засмеялся.
– Я абсолютно здоров, – сказал он, – один я не в большей опасности, чем с вами. Вы должны подчиниться моему приказу. Возвращайтесь сразу же и тем же путем, которым пришли сюда. И идите тихо, я не хочу, чтобы вы производили много шума. Когда пройдете минимум две мили, можете разбить лагерь на ночь, а утром продолжайте двигаться в сторону дома. И не беспокойтесь обо мне. У меня все хорошо, и я, возможно, догоню вас прежде, чем вы доберетесь до дома. Ступайте!
Вазири грустно повернули обратно на тропу, по которой только что пришли, и спустя минуту последний из них исчез из поля зрения испанца.
С
– Тарзан! Тарзан! – заорал первый чернокожий, увидевший его. – Теперь он всех нас убьет!
Эстебан увидел, как остальные аскари повскакали со своих мест, судорожно схватили винтовки, готовые в любой момент нажать на курки.
– Это я, Эстебан Миранда! – крикнул он что было сил. – Флора, Флора, прикажи этим придуркам бросить винтовки.
Улыбаясь, Эстебан Миранда вошел в лагерь.
– А вот и я, – сказал он.
– А мы уж думали, что ты мертв, – ответил Краски. – Чернокожие заявили, что Тарзан сказал им, будто убил тебя.
– Он действительно схватил меня, – подтвердил Эстебан, – но, как видите, не убил. Я думал, что он сделает это, но Тарзан, наоборот, отпустил меня в джунгли. Вероятно, не хотел пачкать в крови свои руки и решил, что джунгли прикончат меня, что я не выживу.
– Тарзан, должно быть, хорошо разбирается в людях, – проворчал Пеблз. – Ты бы точно не выжил в джунглях один и умер бы… с голоду.
Эстебан никак не отреагировал на колкость и повернулся к девушке.
– Разве ты не рада видеть меня, Флора? – спросил он.
– Какая разница, – пожала плечами девушка. – Наша экспедиция потерпела крах, и кое-кто считает, что в этом большая доля твоей вины. – И она кивнула головой в сторону своих сообщников.
Испанец нахмурился. Никто не радовался его возвращению. Но на всех ему было наплевать, он надеялся, что Флора проявит хоть какую-то радость. Если бы она знала, что у него на уме, может быть, тогда она засветилась бы от счастья при встрече. Но она не знала, что Эстебан Миранда спрятал золотые слитки в месте, куда он может прийти в любой день и забрать их. У Миранды было намерение заставить ее покинуть остальных, а затем, позднее, вместе с нею вернуться за золотом, но теперь он чувствовал себя задетым и обиженным.
Никто из них не получит ни пенса! Он же дождется, пока они покинут Африку, а потом вернется и заберет все себе. Единственное, что отравляло его душу, это то, что вазири знали о местонахождении сокровищ, и рано или поздно они придут с Тарзаном и заберут его. Это слабое звено в плане испанца нужно было устранить как можно скорее, для чего ему нужна была помощь. А это, в свою очередь, означало, что необходимо с кем-нибудь поделиться тайной, но с кем?
Сделав вид, что он не замечает угрюмых взглядов своих бывших сообщников, испанец присел рядом с ними. Он понял, что они не рады встрече с ним, но не мог объяснить причину такого поведения, поскольку не знал о плане, предложенном Краски и Овазой, ограбить торговцев слоновой костью.
Неприязненное же отношение объяснялось лишь тем, что участники экспедиции не желали делиться с ним предполагаемой добычей. В конце концов Краски решил прямо высказать это соображение.
– Слушай,
Испанец широко улыбнулся и безразлично махнул рукой.
– Вы абсолютно правы. Я не стану ни о чем просить. Я не собираюсь претендовать на то, что принадлежит вам по праву.
Про себя он усмехнулся, подумав о четверти миллиона фунтов, которые он когда-нибудь вывезет из Африки для себя одного.
Неожиданное и покорное поведение Эстебана успокоило всех и сняло напряжение.
– Ты неплохой парень, – добродушно буркнул Пеблз, – я всегда говорил, что ты старался как мог, и я рад видеть тебя здесь здоровым и невредимым. Я страшно переживал, когда узнал, что тебя убили. Вот так-то!
– Да, – вмешался Блюбер. – Джон ночей не спал, так переживал, бедняжка.
Бывало, вечером говорит, не могу, мол, уснуть, думая…
– Не преувеличивай, Блюбер, а то… – проворчал Пеблз, бросив взгляд на Блюбера.
– А я и не преувеличиваю, – спохватился Адольф, заметив, что большой англичанин рассердился. – Я просто хотел сказать, что мы все были очень огорчены, узнав, что Эстебан убит, а теперь радуемся, что он жив.
– И что не претендует на долю предполагаемой добычи, – мрачно добавил Торн.
– Не волнуйся, – сказал Эстебан. – Если я доберусь до Лондона живым и невредимым – это будет лучшая награда. С меня хватит Африки до конца моих дней.
Когда все пошли спать, испанец бодрствовал еще пару часов, размышляя над тем, как надежнее спрятать золото только для себя одного, не опасаясь, что его могут забрать вазири. Он знал, что без труда мог бы перепрятать золото недалеко, помня путь по тропе, по которой Усула вел их тогда, однако он не был уверен, что смог бы отыскать это место, двигаясь издалека, от побережья. Следовательно, нужно было поделиться с кем-нибудь своей тайной, с тем, кто знаком со страной и мог бы найти место, где спрятаны сокровища. Это означало, что он должен найти сообщника, которому мог бы довериться. Но кому? Мысленно он тщательно перебрал весь состав их отряда и постепенно склонился к личности Овазы. К хитрому негодяю-интригану у Эстебана не было полного доверия, но другого он не мог подобрать и решился зависеть от его жадности, но не от чести.
Итак, Эстебан уснул, мечтая о золоте стоимостью свыше четверти миллиона, которое принесет ему удовольствие во многих столицах мира.
На следующее утро во время завтрака Эстебан упомянул, что заметил большое стадо антилоп неподалеку от их лагеря и предложил взять несколько человек для охоты с тем, чтобы вернуться в лагерь вечером. Никто не высказал возражений, может быть, потому, что в душе каждый надеялся, что, чем дальше он уйдет от лагеря, тем больше у него будет шансов погибнуть в результате несчастного случая. О таком исходе никто не жалел бы, поскольку в глубине души они не любили и не доверяли ему.