Тарзан – повелитель джунглей

Берроуз Эдгар Райс

Наутро четвертого дня Тантор забеспокоился, так как с пропитанием становилось все труднее, особенно с пищей для человека. Слон намеревался перенести Тарзана в другое место, но человек-обезьяна опасался лишиться шансов на помощь, ибо сознавал, что единственное животное, способное выручить его – мангани, великая обезьяна, а водятся ли мангани в тех краях, куда собрался слон, еще неизвестно.

Тантор решил уходить. Он коснулся Тарзана хоботом, перевернул и поднял с земли.

– Опусти меня, Тантор, – приказал человек-обезьяна.

Толстокожее

животное подчинилось, однако отвернулось и пошло прочь. Дойдя до деревьев, слон остановился и заколебался. Повернувшись назад, Тантор посмотрел на Тарзана и принялся рыть бивнями землю.

– Иди поешь, – сказал Тарзан, – а потом возвращайся. Если вдруг встретишь мангани, скажи им, чтобы шли сюда.

Тантор затрубил, отвернулся и скрылся среди деревьев. Долго еще слышал человек-обезьяна тяжелую поступь своего старого верного друга.

«Ушел», – подумал Тарзан. – «Его нельзя винить. Наверное, я сам виноват. Впрочем, теперь уже все равно».

Наступил полдень. В джунглях воцарилась знойная тишина, если не считать назойливого жужжания насекомых, тучами роившихся вокруг. Они докучали Тарзану, как и всякому другому животному в джунглях, однако из-за многочисленных укусов, перенесенных человеком-обезьяной за его долгую жизнь, у него выработался иммунитет к их яду.

Вдруг на деревьях раздался шум. По веткам, словно сумасшедшие, гурьбой неслись сварливо ворчавшие маленькие ману.

– Ману! – позвал Тарзан. – Что случилось?

– Мангани! – заверещали обезьянки.

– Позовите их, ману! – приказал Тарзан. Вдалеке послышались характерные гортанные голоса родного для Тарзана племени. Может, среди них найдется кто-нибудь, кто его знает. С другой стороны, возможно, что стая прибыла издалека, и он для них совсем чужой. Как бы то ни было, больше рассчитывать не на кого. Тарзан выжидательно прислушивался, игнорируя трескотню ману.

Внезапно все стихло, наступила полная тишина. Человек-обезьяна устремил взор туда, где ожидал появления человекообразных. Он догадывался, что происходит за стеной из густых листьев.

За ним пристально следили свирепые глаза, настороженно осматривавшие лужайку в поисках врага, подвоха или ловушки. Тарзан понимал, что вполне мог вызвать у них недоверие. С какой стати они отнесутся к нему иначе, чем к жестоким, безжалостным тармангани? Больше всего Тарзан опасался, что мангани молча уйдут, так и не выйдя к нему. Тогда все пропало, ибо освободить его могли только мангани. И Тарзан поспешно заговорил.

– Я – друг, – крикнул он. – Тармангани напали на меня и связали. Я не могу двигаться, не могу защищаться. Ни пищи добыть не могу, ни воды. Развяжите меня.

Из листвы донеслось:

– Ты – тармангани.

– Я – Тарзан из племени обезьян, – пояснил человек.

– Да, – закричали ману. – Это он.

– Тарзана я знаю, – раздался другой голос. Через минуту ветки

раздвинулись, и на поляну неуклюжей походкой вышла огромная волосатая обезьяна. Животное приблизилось к Тарзану, раскачиваясь своей громадной массой.

– М'валат! – воскликнул человек-обезьяна. Мангани нагнулся и разгрыз своими крепкими зубами кожаные путы.

* * *

Носильщик негр остановился, запутавшись ногой в сплетении лиан, закачался и уронил груз. Казалось бы, что тут такого, однако подобные пустяки нередко приводят к решающим поворотам в жизни. Вот и сейчас незначительный эпизод с носильщиком круто изменил судьбу Джеймса Хантера Блейка, богатого молодого американца, впервые отправившегося на большую охоту в Африку вместе со своим приятелем Уилбером Стимболом. Пару лет тому назад Стимбол провел три недели в джунглях, а потому, естественно, возглавил нынешнюю экспедицию, объявив себя непререкаемым авторитетом во всем, что касалось сафари, африканских джунглей, добывания пищи и негров. Вдобавок Стимбол был старше Блейка на двадцать пять лет, что подогревало его претензии на всеведение.

Несмотря на кажущееся взаимопонимание, между спутниками углублялись разногласия. Поначалу флегматичного Блейка забавлял эгоцентризм Стимбола, пока не произошла первая размолвка. Случилось это на последней железнодорожной станции, когда властный, вспыльчивый Стимбол вдруг ни с того ни с сего отправил назад кинооператора, поставив тем самым научное исследование дикой африканской природы под угрозу срыва. Блейк был сильно раздосадован, но решил довести экспедицию до конца и сфотографировать все, что можно, фотоаппаратом.

Следующий конфликт произошел из-за жестокого обращения Стимбола с носильщиками. После ожесточенных споров Стимбол обещал передать бразды правления в руки Блейку и перестал третировать негров.

Договорившись по всем пунктам, они углубились в джунгли. Блейку стало даже казаться, что в Америку они вернутся, как и прежде, друзьями, но тут незадачливый негр споткнулся и выронил груз.

Стимбол и Блейк шли впереди носильщика, когда груз, словно управляемый злой силой, упал на спину Стимбола, сбив его с ног. Стимбол и носильщик поднялись с земли под взрыв смеха негров, оказавшихся свидетелями этого инцидента. Носильщик заулыбался, Стимбол же побагровел от ярости.

– Проклятая свинья! Растяпа! – заорал Стимбол.

И прежде чем Блейк успел вмешаться, Стимбол в приступе бешенства стал топтать ногами поклажу, затем ринулся на негра и нанес ему чудовищный удар в лицо. Негр рухнул на землю, а Стимбол принялся пинать его ногами.

Разгневанный Блейк подскочил к товарищу, рывком развернул его лицом к себе и ударил тем же приемом, как тот ударил носильщика.

Стимбол свалился на землю, но тут же лег на бок и сорвал с плеча винтовку. Однако Блейк опередил его.