Тарзан (Сборник рассказов)
Шрифт:
После обеда подали кофе и сигареты. Бертон растянулся на земле и сделал глубокую затяжку.
— Подумать только, — произнес он, — что всего лишь утром я умирал от голода. Никогда нельзя знать, что тебе уготовила судьба.
Он неосознанно похлопал себя по сердцу, где под рубашкой хранились чертежи изобретения Хораса Брауна.
— Может, и хорошо, что нам не дано заглянуть в будущее, — сказала леди Барбара.
Прошли дни. Бертон сильно привязался к Джону Рамсгейту, а особенно — к Барбаре. Дункан Трент пребывал в хмуром настроении.
Затем начались неприятности из-за прислуги, Вайолет, когда Годенский полез к ней с приставаниями, которые она недвусмысленно отвергла. Бертон, случайно оказавшийся поблизости, свалил Годенского ударом с ног. Годенский, вне себя от злости, выхватил нож. Неожиданно подошла леди Барбара. Годенский убрал нож и сердито ушел.
— Вы нажили себе врага, — предупредила Барбара. Бертон пожал плечами. Он уже пережил столько всего, что врагом больше, врагом меньше — не имело значения.
Но нажил он более, чем одного врага. К нему заявился Трент и недвусмысленно посоветовал ему держаться подальше от леди Барбары.
— Мне кажется, леди Барбара сама в состоянии выбрать себе общество по своему усмотрению, — тихо произнес Бертон.
Привлеченный разговором, из палатки вышел Томлин. На его глазах Трент ударил Бертона, а Бертон послал Трента в нокдаун.
— Отправляйтесь к себе в палатку и поостыньте, — бросил Бертон Тренту и пошел в свою палатку.
На следующее утро Рамсгейт уведомил Годенского, что по прибытии в Бангали не будет нуждаться в его услугах. Все остальные старались не замечать Годенского, даже двое приставших к сафари — Смит и Питер-сон, и он шел целый день в одиночестве, лелея свою злобу. Колонну замыкал Дункан Трент, мрачный и нелюдимый.
Настроение у людей явно упало, и длинный переход под немилосердно палящим солнцем не смог успокоить расстроенные нервы членов сафари. Носильщики едва плелись, и Голту приходилось постоянно бегать взад-вперед вдоль строя, осыпая их руганью и бранью. В итоге он вышел из себя и ударом свалил одного из носильщиков на землю. Когда тот поднялся, Голт повторил свое действие, и человек снова упал. Шедший поблизости Бертон вмешался.
— Прекратите, — приказал он.
— А вам какое, черт побери, до этого дело? Я отвечаю за это сафари, — огрызнулся Голт.
— Мне все равно, за чье сафари вы отвечаете. Не смейте издеваться над людьми.
Голт замахнулся. Бертон блокировал удар, и в следующий миг сокрушительный ответный удар левой в челюсть послал Голта на землю. Для Бертона это оказалось третьей дракой с того момента, как он присоединился к сафари. Три нокдауна — трое врагов.
— Простите, Рамсгейт, — сказал позже Бертон. — Похоже, что я порчу со всеми отношения.
— Вы поступили совершенно правильно, — одобрил его Рамсгейт.
— Боюсь, что теперь вы заполучили настоящего врага, Сесил, — сказала леди Барбара. — Насколько мне известно, у Голта весьма дурная репутация.
— Еще один враг —
Они еще несколько минут побеседовали и затем, пожелав друг другу спокойной ночи, разошлись по палаткам. Бертон был счастлив, как никогда ранее. Завтра он увидит отца. Завтра он выполнит задание. И он был влюблен. Над лагерем, охраняемым сонным аскари, опустилась безмятежная тишина. Вдалеке раздался рык охотящегося льва, и часовой подбросил дрова в костер.
VI
ПОЯВЛЕНИЕ ТАРЗАНА
Было раннее очень холодное предрассветное утро. Караульному аскари хотелось спать еще больше, чем тому, которого он сменил на посту. Поскольку было холодно, он пододвинулся как можно ближе к костру, привалился спиной к колоде и сидя заснул.
Когда он проснулся, то увиденное им зрелище настолько его поразило, что он на миг потерял способность двигаться. Так он сидел, вытаращив глаза, уставясь на почти обнаженного белого человека, подсевшего рядом с ним к костру и гревшего над огнем руки. Откуда взялся этот призрак? Секунду назад его здесь не было. Но нет, пришелец был слишком реальным с его могучим телосложением.
Незнакомец раскрыл рот.
— Чье это сафари? — спросил он на языке суахили. Аскари обрел дар речи.
— Кто вы? Откуда вы явились? — Глаза его вдруг расширились еще больше, и нижняя челюсть отпала. — Если вы демон, — сказал он, — я принесу вам еды, только не губите меня.
— Я — Тарзан, — произнес незнакомец. — Так чье это сафари?
— Здесь два сафари, — ответил аскари, благоговейно глядя на Тарзана. — Одно Бвана Романова, а второе Бвана Рамсгейта.
— Они идут в Бангали? — спросил Тарзан.
— Да. Завтра мы будем в Бангали.
— Они охотятся?
— Бвана Романов охотится. Бвана Рамсгейт фотографирует.
Тарзан долго глядел на него, прежде чем снова заговорить, и затем сказал:
— Тебя следует выпороть за то, что заснул на посту.
— Но я не спал, Тарзан, — сказал аскари. — Я только прикрыл глаза, потому что им стало больно от света пламени.
— Огонь едва не потух, когда я пришел, — сказал Тарзан. — Я подбросил дрова в костер. Я здесь уже давно, и ты спал. В лагерь мог явиться Симба и утащить кого-нибудь из людей. Вот он там, наблюдает за тобой.
Аскари вскочил на ноги и вскинул ружье.
— Где? Где Симба? — взволнованно спросил он.
— Разве ты не видишь его глаза, горящие в темноте?
— Да, Тарзан, теперь вижу. — Аскари приложил ружье к плечу.
— Не стреляй. Если ты его только ранишь, он нападет. Погоди.
Тарзан вынул из костра палку с горящим концом и швырнул ее в темноту. Глаза исчезли.
— Если он вернется, стреляй в воздух. Это может его отпугнуть.
Аскари сделался очень бдительным, но, следя за возможным появлением льва, старался не спускать глаз с незнакомца. Тарзан грелся возле огня.