Тасино горе
Шрифт:
Едва Тася успела открыть глаза, как щелкнула задвижка, и в каморку вошла Настасья Аполлоновна. Надзирательница несколько минут молча смотрела на Тасю, Тася — на надзирательницу.
Потом Настасья Аполлоновна пожала плечами в знак своего изумления и сказала:
— Когда старшие входят в комнату, младшие должны здороваться с ними. Вы должны поздороваться со мной, Стогунцева. Я — ваша классная дама.
— Здравствуйте, классная дама! — произнесла Тася невозмутимым тоном, желая выказать на этот раз
Она была изумлена, увидев, что полные щеки классной дамы покрылись густым румянцем негодования и гнева.
«За что же она сердится?» — изумилась девочка при виде этого разгневанного лица.
Должно быть, её собственное личико было очень смиренно в эту минуту, потому что Сова разом успокоилась и сказала:
— Надо говорить: здравствуйте, m-lle!
— Хорошо, — покорно отвечала Сове Тася, — я буду говорить так, как вы желаете, потому что мне хочется есть и очень надоело сидеть в этом противном карцере. Скажите, m-lle классная дама, где я могу найти что-нибудь поесть? — через минуту добавила она.
— Говорите просто m-lle, не смейте прибавлять — классная дама, — снова заволновалась Сова.
— Ну, просто m-lle, — разом согласилась Тася, — дайте мне есть!
— Все будет в свое время! — произнесла строго надзирательница. — Прежде всего идите в уборную. Оденьтесь там в пансионерское платье, умойтесь и причешитесь, и когда ударит колокол, приходите вместе с другими пить чай.
— Я пила у мамы какао по утрам.
— Здесь вы будете пить то, что вам дадут, — еще строже произнесла Настасья Аполлоновна.
«Такая же злючка, как наша Маришка. Вот противная!» — мысленно решила Тася. Однако, не посмев ослушаться, покорно двинулась следом за классной дамой.
В небольшой комнате, куда привела ее надзирательница, стояло несколько умывальников, подле которых плескались и мылись пансионерки.
— Новенькую простили! Новенькую простили! — кричала бойкая Фимочка Ярош, старательно намыливая себе руки.
— Пойдемте, я покажу вам вашу постель в дортуаре, — подошла к Тасе Маргарита Вронская или Красавица, как ее называли девочки.
Маргарита была действительно прехорошенькая. Тонкое личико, точеный носик с горбинкой и ласковые голубые глаза притягивали к ней каждого, кто ни взглянет на девочку. Тасе она понравилась больше других. К тому же она не дразнила Тасю накануне и теперь обращалась с ней так, точно ничего не происходило между новенькой и остальными.
— A вы, должно быть, хорошая, — сказала Тася, любуясь девочкой, и, подпрыгнув, неожиданно чмокнула Вронскую почти в самые губы.
Ta рассмеялась.
— Забияка пришла! Забияка! — снова раздался за плечами Таси знакомый голос.
Она быстро оглянулась и увидела Ярышку, насмешливо щурившую на нее
— Фима, молчи! Не смей задирать новенькую, — и белокурая Дуся быстро подбежала к Тасе. — Они тебя не тронут больше, только ты сама не дразни их, — поспешно шепнула она ей на ухо.
Дуся не солгала, сказав, что ее любят в пансионе. Маленькую сиротку слушались с первого слова. Даже самая отчаянная шалунья Ярош и злая горбунья Карлуша повиновались ей беспрекословно.
Ровно в восемь часов снова ударил большой колокол. Это глухая кухарка, готовившая для пансионерок обед, звонила к утреннему чаю.
Девочки с веселым смехом и шумом вошли в столовую, но при виде сидевшего там за столом с газетой в руках господин Орлика и его строгой сестры, разливавшей чай, разом притихли.
Каждая из пансионерок заняла свое место за завтраком, состоявшим из стакана чаю и куска свежего ситника.
Тася очутилась как раз между Дусей и Маргаритой Вронской.
Дети пили чай в глубоком молчании.
И вдруг, среди гробовой тишины, раздался звонкий голосок Таси:
— A что у вас сегодня за обедом на сладкое?
Эго было так неожиданно, что господин Орлик выронил газету, a m-lle Орлик — крышку с чайника, которая, со звоном упав на пол, тут же разбилась вдребезги.
Тасе показалось это очень смешным.
Она, расхохоталась на всю комнату, пригибаясь головой к столу, причем задела кружку с чаем.
Кружка опрокинулась, и на скатерти образовалось огромное пятно.
— Ай-ай-ай! Вот и Черное море! — кричала Тася, еще громче заливаясь смехом, — a вот и лодочка. Я пустила по морю лодочку, глядите! — кричала она, отрывая кусок ситного и бросая его в лужицу.
Кое-кто из девочек фыркнул, кое-кто тихо смеялся, закрывая рот платком.
— М-lle Стогунцева! — произнес своим невозмутимым голосом господин Орлик, — потрудитесь пересесть за штрафной стол у окна, — и он указал жестом, куда следовало сесть Тасе.
Тася оглянулась. У окна стоял непокрытый ни скатертью, ни даже клеенкой простой некрашеный деревянный стол и табурет. Она брезгливо поморщилась, но ослушаться, однако, не посмела, боясь снова очутиться в темном карцере.
Новый удар колокола возвестил начало урока. Дети прошли на этот раз чинно в классную — большую светлую комнату в четыре окна.
Сова подозвала Тасю и велела ей сесть подле Дуси, фамилию которой тут же узнала девочка: её белокурую ночную гостью звали Евдокией Горской.
Не успели девочки разместиться по своим местам, как в классную вошел, подпрыгивая на ходу, господин небольшого роста, с шарообразной толстой фигурой, учитель истории, географии и зоологии, фамилия которого была Васютин. Сегодня был сначала урок географии, остальные предметы следовали за ним.