Тату

Дегтяренко Вячеслав Иванович

На работе завал: годовой отчёт, шесть дежурств в месяц на скорой помощи, подготовка к комиссиям и эпидемиям. Все праздничные дни были посвящены борьбе с гриппом. Переболело почти семьдесят процентов солдат и офицеров. Я развернул изолятор в казарме и организовал лечение. Правда, командир не оценил моей работы и объявил выговор за срыв боеготовности нашей части. Но я не сержусь на него. Он ведь академий не заканчивал.

Цены в магазинах Бурятии повысились в четыре раза, но зарплату поднимут в полтора, и то с января. Правда, платить стали своевременно - как будто государство намеренно спровоцировало кризис, чтобы рассчитаться с должниками. Единственный плюс - это паёк, который сейчас стоит, как

моя зарплата. Что будет дальше - не знаю.

Случай "подрыва боеготовности" бригады спецназ, произошедший где-то за Байкалом.

Как доктор, я не могу судить о специфике элитных подразделений боевого предназначения. Но могу оценить показатели заболеваемости и травматизма среди личного состава.

Постулат первый. Травм в армии нет.

Если есть перелом лодыжки, например, желательно, чтобы он звучал, как застарелое повреждение лодыжки, если есть растяжение связок - тендовагинит или миозит. Если удар тупым предметом с ограниченной поверхностью приходился в область головы (а в спецназе принято среди солдат проходить крещение разбиванием пустой стеклянной бутылки о лобную область, ещё лучше, если вместо неё будет красный кирпич; белый не бьют, а может и бьют, но я не видел), - значит у солдата кроме ссадины, царапины или астенического состояния другого ничего быть не может.

Так заведено, что по полученным травмам проводится административное расследование, сочетающееся со сбором объяснительных, написанием рапортов, звонков в вышестоящие инстанции, составляется акт административного расследования. В каждой части есть нештатная группа дознавателей, причём дознавателем может стать любой офицер. Все травмы записываются и регистрируются в трёх журналах (у доктора, у замполита, в финансовой службе). Их стараются избегать введением различных предварительных инструктажей (всегда есть масса книг-журналов инструктажей) или наложением запретов (например, проще запретить занятия рукопашным боем, так как в них очень часто ломаются челюсти и ноги, чем обеспечить страховку и бороться с дедовщиной).

Ну, а если они возникли? Тогда здесь появляются другие способы разрешения вопросов. Надавить на своего доктора. Пусть лечит её в медпункте под видом панариция, фурункула или ОРЗ. Будет артачиться - лишить квартальной премии или в отпуск пойдёт в ...бре или вообще не пойдёт. Можно договориться с врачами госпиталя. Это сложнее и не всегда срабатывает, так как там уже наступает контроль со стороны прокуратуры, да и не каждый госпитальный врач рискнёт брать на себя такую ответственность. Можно пролечить травмированного в учреждениях гражданского здравоохранения. Благо медицина - наполовину бесплатная, и эскулапы будут рады. А за лечение заплатят виновник травмы и/или его непосредственные командиры, не досмотревшие за чадом.

Постулат второй. Инфекционных болезней в армии быть не может.

А если и бывают - то это единичные случаи. Это на гражданке - повальные эпидемии коровьего гриппа, "птичьей" лихорадки, а в армии - молодые, здоровые парни, а в спецназе лучшие из лучших и закалённые уже тем, что на шевроне летучая мышь в снайперском прицеле. И не беда, что он всего второй день служит. Форма одежды 2 (голый торс, сапоги), декабрь, Забайкалье, третий месяц зимы, выходи строиться на плац на утреннюю физическую зарядку! А потом: "Это ты, доктор, виноват, что тебя не было на утреннем телесном осмотре или не давал витамины с компотом!"

Летом набегает на солдат другая напасть. Да и не только на них. Дизентерия - злейший враг боеготовности воинского соединения. Она приходит, когда её никто не ждёт и необходимо укладывать парашюты, отрабатывать навыки боевой стрельбы, ночных выходов. А тут - припрёт! И пятнадцать раз

на день думаешь, когда же это закончится и весь белый свет становится не мил. Какая служба? Озираешься, чтобы не отходить от мест возможного "десантирования".

Госпиталь переполнен. На сорока штатных койках инфекционного отделения находилось свыше полутора сотен мучающихся и ожидающих благополучного разрешения. Курс лечения - двадцать один день, при трёхкратном отрицательном посеве. Шигелы (возбудители дизентерии) не спрашивали и "входили" без разрешения.

– На что жалуемся?

– Ой, живот болит, урчит, аппетита нет никакого, с горшка не слезаю! Только отойду, опять хочется штаны снять!

– Температура есть?

– Не знаю, не измерял.

– Бери судно, иди в туалет, принесёшь, покажешь своё "сокровище". Потом к медсестре за градусником! Следующий! Фамилия, имя, отчество, год рождения, подразделение, жалобы.

В день активно обращалось до двадцати человек. Офицеры стеснялись и лечились анонимно через аптеки. Одного больного - капитана из Гусиноозёрска я сопровождал с врачом-реаниматологом на вертолёте в госпиталь в Читу. Астеничный, бледный, практически не шевелясь, с подключичным катетером и на кислородной поддержке, он лежал на армейских носилках. Его переводили из реанимационного отделения базового госпиталя в реанимацию окружного. Когда я вынимал утку из-под него, то, о чём нам рассказывали на инфекционных болезнях, было воочию. Употреблять пищу он не мог и находился лишь на парэнтеральном питании. Спустя две недели зафиксирован летальный исход. Возможно, причиной послужили алиментарная недостаточность, массивная кровопотеря из-за кровоточащих язв в слизистой стенке толстого кишечника и дальнейших патогенетических осложнений или сопутствующий иммунодефицит. Ему было двадцать пять. Лечился на дому, по совету сослуживца - соседа по общежитию - левомицетином (антибактериальный препарат). За медицинской помощью обратился на четвёртые сутки. Я не знаю, что написали его родителям и что им говорили сопровождающие груз 200.

– Больные, выходи строиться на улицу перед медпунктом. В колонну по два становись. Шагом марш! Раз... раз... раз-два-три! Взяли ногу! По плацу идём! Смирно, равнение направо!

Не повезло, навстречу из штаба вышел зампотыл! Он всегда найдёт повод для разговора.

– На месте, стой! Вы куда направляетесь так поздно? Время уже к ужину! Кто будет контролировать приём пищи личным составом?

– Я попросил начальника аптеки, она как бывший прапорщик справится.

– А это что за шайку баранов вы ведёте, товарищ старший лейтенант?

– Это больные, товарищ подполковник! Идём в госпиталь, к инфекционисту, подозрение на острую кишечную инфекцию.

– Я вижу, что не здоровые, раз так идут! Бляху на ремне подтяни, что лыбишься! Или боишься, что припрёт? А у тебя что-то подшива несвежая. Вернёшься из госпиталя, устранишь недостаток, доложишь командиру роты о том, что я тебе сделал замечание! Пусть он мне перезвонит! Как фамилия?
– бегло раздавая замечания направо и налево, осматривал строй зампотыл.

– Рядовой Цыдыдоржиев! Первый взвод первая рота.

– Наверное, омуля переел? Ладно, шагайте, только строем, а не отарой! Что-то вас плохо учили в вашей академии, товарищ старший лейтенант, если вы не можете с дезой справиться. Или вы на лекциях спали?

– Да лечить дизентерию относительно несложно, но нужно посевы сделать, изолировать больных. Ведь кишечная диспепсия не всегда однозначно дизентерия. А у меня сейчас в медпункте и мест нет - все двадцать четыре койки заняты!

– Так выпишите всех лентяев и косарей! Не можете? Я после ужина зайду в вашу богадельню и выгоню их, места и появятся. А то они ещё и в госпиталях шары в штанах будут гонять.