Шрифт:
Федор Раззаков
Татьяна Самойлова
Татьяна Самойлова родилась 4 мая 1934 года в Ленинграде в наполовину актерской семье. Ее отец - замечательный актер театра и кино Евгений Самойлов, который в 30 - 40-е годы блистал на экране в таких фильмах, как: "Щорс" (1939), "Светлый путь" (1940), "В шесть часов вечера после войны" (1946) и др. Мама Татьяны Самойловой - Зинаида Ильинична - к искусству никакого отношения не имела: в 1934 году она закончила электромеханический институт в Ленинграде и работала инженером. Кроме Татьяны, в семье Самойловых был еще один ребенок: сын Алексей. В 1937 году вся семья переехала в Москву в дом на улице Щусева.
В школьные годы Самойлова занималась балетом - закончила балетную студию при Театре имени К. Станиславского и В. Немировича-Данченко.
Поженившись, мы с ним жили у нас дома на Песчаной улице, в моей 18-метровой комнате. Васины родители очень хотели познакомиться и породниться с моими родителями, но они тогда сильно болели и не могли выходить из дому, мать Ланового к тому же была матерью-героиней: четыре девочки и один мальчик. Я очень любила эту семью и со всеми дружила. Вообще, в тот период я жила совершенно безотчетно и беззаботно, под крылышком у мамы. Она нас с Васей кормила, поила и одевала...
Тем временем в 1956 году режиссер М. Калатозов готовился к съемкам фильма "Летят журавли" по пьесе В. Розова "Вечно живые". На главную роль Вероники - претендовала звезда тогдашнего советского кино Добронравова. Однако второй режиссер фильма Б. Фридман на учебном спектакле в "Щуке" внезапно приметил талантливую студентку. Звали ее - Татьяна Самойлова. К тому времени она уже снялась в "Мексиканце" и в связи с этим переживала не самые лучшие времена. Дело в том, что студентам театральных вузов было категорически запрещено сниматься в кино. Если же студенты нарушали этот запрет, то их кинематографические работы не принимались за дипломные. Так случилось и с Татьяной Самойловой, на которую осерчал сам ректор училища Борис Захава. В конце концов в 1956 году ей пришлось покинуть "щуку". И тут ей предложили роль в "Летят журавли". Она, естественно, согласилась.
Между тем сам автор пьесы (В. Розов) был категорически против этой кандидатуры. Видимо, он считал, что молоденькой студентке вряд ли удастся сравниться в таланте с признанной звездой - Добронравовой. Однако режиссер фильма считал иначе и мнения своего придерживался твердо. В конце концов его точка зрения победила и Самойлову срочной телеграммой вызвали в Москву из санатория, в котором она лечила легкие.
Прежде чем фильм "Летят журавли" вышел на широкий экран, его посмотрело тогдашнее советское руководство во главе с Н. Хрущевым. Картина им очень не понравилась (некоторые члены Политбюро иначе, чем "шлюха", героиню Самойловой Веронику не называли). Это и решило ее прокатную судьбу. Премьера фильма состоялась не в престижном "Ударнике", а в малогабаритном кинотеатре "Москва" на площади В. Маяковского. Однако массовый зритель принял картину на "ура": в прокате 1957 года она заняла 10-е место, собрав 28,3 млн. зрителей. Это был успех. Хотя кондовые советские критики восприняли его неоднозначно, а героиню Самойловой назвали "нетипичной".
Между прочим, даже несмотря на подобные отзывы в прессе, фильм весной 1958 года решено было отправить на 11-й Международный кинофестиваль в Канны. И там произошло чудо. Фильм был удостоен высшего приза "Золотая пальмовая ветвь",
Это был звездный час всего советского кинематографа и лично Самойловой, которая первой из советских киноактрис прорвала "железный занавес" и появилась на широком международном экране. Например, во Франции в 1958 году этот фильм попал в лидеры проката: он занял 83-е место, собрав на своих сеансах 5,401 млн. зрителей. Кроме этого, в том же году он был отмечен призами на фестивалях: в Локарно, Ванкувере и Мехико. Западные журналисты тут же окрестили исполнительницу главной женской роли в этом фильме "советской Мерилин Монро и Брижит Бардо".
Сама Татьяна Самойлова так вспоминает о тех днях: "Пабло Пикассо тогда, в самую первую нашу встречу, мне сказал: "Вот сейчас мы с тобой идем, и ты - обыкновенная девочка из Москвы. Но очень скоро ты станешь звездой экрана, и подойти к тебе будет уже невозможно".
Так и случилось все, как он говорил. Мы показали картину, и меня окружил фестиваль, окружила пресса. Мы с Сергеем Павловичем Урусевским, оператором картины, еле успевали давать интервью. Картина наша получила "Гран-при", а я - множество премий сразу: за скромность, за красоту, "Гран-при" фестиваля, диплом с отличием, приз "Победа" - по итогам зрительского голосования. Во дворце президента выделили кусочек земли, на котором было высажено апельсиновое дерево в мою честь. И это было особенно приятно...
Мне тогда объяснили, почему их так заинтересовала наша картина. Французы восприняли искусство Урусевского как сюрреалистическое: как он сочетает цвет с лицом, фигурой, отдельно с руками, предметами. Я была рада, что тоже внесла в это свой вклад.
И тогда же, в Париже, мне предложили сделать Анну Каренину в Голливуде, вместе с Жераром Филиппом, по сценарию Михаила Ильича Ромма. Я сказала: "С удовольствием". Тут же наш глава делегации Радчук меня оборвал. "Ты, - говорит, - с удовольствием, а нам актрису одну нельзя отпускать, да так надолго. Нужно посылать с тобой много народа, а нам это невыгодно". Так Голливуд и замяли.
Урусевский мне тогда говорил: "Таня, ради Бога, если хочешь, оставайся здесь". А представители посольства набросились на мои чемоданы и прямо при мне стали их разрывать, перебирать туалеты - проверяли, не собралась ли я насовсем.
Нам разрешили общаться только с коммунистами, ходить в кварталы компартии, запрещали смотреть Францию, как таковую...
Как замечательно было общаться с французскими актрисами, с Джиной Лоллобриджидой, Даниэль Дарье и с этими великими старцами из академии.
С Пикассо я встречалась три раза... Но однажды он пригласил нас к себе. Но поехал только Урусевский, меня оставили дома. Посольские сказали: нельзя тебе к Пикассо. Боялись, что я с ним ближе познакомлюсь и он мне понравится...
Однако, как это ни удивительно, спустя три десятилетия после выхода фильма на экран Самойлова внезапно призналась в одном из интервью: "Я не люблю "Летят журавли". Категорически не люблю. Почему? Есть правда о войне хорошая. И есть правда, которая хуже любой лжи. "Летят журавли" - из этой серии. Помню, сценарий мне безумно понравился. А сейчас... Конечно, эта картина мне дорога.
Дорого мое лицо, фигура. Память о моих молодых годах. Но Вероника "от начала до конца придуманный образ".
Однако вернемся в конец 50-х годов. Возвратившись в Москву, Самойлова поступила на учебу в Государственный институт театрального искусства (ГИТИС) и была принята в Театр имени В. Маяковского (там с 1940 года работал и ее отец). Однако пробыла она в этом театре недолго, перешла в Театр имени Е. Вахтангова, но и там продержалась до 1960 года. Видимо, театральные подмостки привлекали ее куда меньше, чем съемочная площадка. Позднее сама актриса пожалеет об этом и скажет в одном из интервью: "Я жалею, что после "Летят журавли" пошла сниматься в следующий фильм. Мне надо было вернуться в институт, который я забросила, сделать еще один спектакль, сыграть еще одну роль. Я жалею, что так быстро ушла в кино".