Таверна с проблемами для попаданки
Шрифт:
Я вытянула из-под бесполезного хлама в виде старых кастрюль и битых горшков кусок ткани и развернула перед ним.
– Та-дам.
– Что это? – наклонив голову то в одну, то в другую сторону, пристально рассматривал мою находку Сома.
– Фартук, – обиженно ответила я, – Неужели, Тиана никогда не надевала его?
– Неа, – с сомнением покачал головой Сома, чем ввел в меня на пару секунд в ступор, – А для чего он?
– Для того, чтобы шерстку не пачкать, – усмехнулась я, повязывая неожиданно белоснежный фартук с желтыми рюшками по краям на Сому.
Фартук
Сома задумчиво посмотрел на фартук, покрутился и так и эдак, и будто бы улыбнулся. По крайней мере, голос у него звучал более довольно.
– А что, неплохо, – подытожил он.
– Не просто неплохо, – всплеснула я руками, – Его будто специально для тебя шили.
От моей похвалы Сома аж заурчал. А потом, мурлыкая что-то под нос, продолжил убирать со стола грязную посуду. Но на этот раз делал это уже с большей охотой.
Я же занялась тем, что стала разбирать хлам, натащенный инквизиторами. В большинстве своем это был полнейший мусор, ни на что не годный. Вроде дырявых проржавевших сковородок, ковшей и кастрюль. Битых горшков, пробитых деревянных кружек и чарок. Создавалось такое ощущение, будто отец Тианы испытывал ужас от одной только мысли о том, чтобы отнести старый ненужный хлам на помойку.
В этом он мне напомнил деда Антона. Тот тоже захламил свою веранду всяким мусором. Причем, каждый раз когда его дочь упрашивала его выбросить все эти ржавые тазы, одинокие лыжи и прожженные занавески, тот грудью вставал на защиту своего хлама. Мотивировал свое нежелание выбрасывать все это дед Антон одной железной фразой: “А вдруг это пригодится?”
Но, так как я не дед Антон, то решила раз и навсегда разобраться со всем этим барахлом. Организовала три кучки.
В первую отправлялось то, чему не найти применения даже на пьяную голову – безбожно испорченная кухонная утварь, раскуроченные масляные лампы, стоптанная до дыр обувь (что важно, сплошь по одному ботинку… отец Тианы одноногим был, что ли?), покрытые подозрительными черными пятнами тряпки и книги.
Во вторую – то, что можно было использовать частично, например, колченогие стулья и раскуроченные ящики пойдут на растопку, дырявые мешки можно зашить и что-нибудь в них складывать.
А вот третья оказалась самой небольшой – там были предметы, которые действительно были нужны. К сожалению, из всего это оказалась лишь связка свечей и то самое зеркало, в которое я смотрелась.
Но было кое-что еще, чего я просто не знала в какую кучу отправить. И было это чучело того самого зайцеленя, о котором мне говорил Сома. Я задумчиво вертела его в руках, а зайцелень грустно смотрел мне в глаза, будто сознательно вызывая жалость.
– Ладно, – протянула я, с сомнением отставив его в сторону, – Потом придумаю что с тобой делать.
– Слушай, а с деньгами что делать? – вдруг отвлек меня от уборки Сома.
Я подняла голову и только заметила, что возле некоторых мисок лежали монетки. Видимо, их оставили те посетители, которые ушли пока на меня орал Баран.
–
Глупо было надеяться, что их окажется больше, чем та сумма, которую оставили каменщики, но в нашем положении любые деньги уже будут хорошим подспорьем.
– Сорок три фуриала, – отозвался кот, – Вместе с теми, которые лежат на кухне… – он замялся, явно подсчитывая сумму.
– Двести восемь, – опередила я его, чем заслужила уважение в его глазах.
– Но все равно этого не хватит разве что на мешок картошки и филе чешуйчерыла.
– А ты хорошо в ценах ориентируешься, – похвалила я Сому, потому что без его помощи, не представляю как бы я выкручивалась. Я, конечно, до сих пор не разобралась с местной фауной. Филе чешуйчерыла тут с равным успехом может оказаться как нежным мясом индейки, так и жесткой говядиной. Но сама я бы точно сошла с ума.
– А то, – снова распушился он, – не зря на городском рынке полгода жил.
– На рынке? – вскинула голову я.
– Да, а что? – осторожно спросил Сома.
Я расплылась в довольной улыбке.
– А то, что рынок – лучшее место, где можно дешево закупиться едой. Знал бы ты, сколько рынков я в свое время обошла. Ну-ка, рассказывай, где его найти, сейчас мы так закупимся, что столы ломиться будут!
Мое воодушевление почему-то Соме не передалось. Кот неожиданно поник и отвел глаза.
Глава 7
– Ты чего это? – встревожилась я, – я сказала что-то не то?
– Да нет, – грустно сказал кот, – просто воспоминания нахлынули. Ты это, иди, а то скоро темнеть начнёт, и они будут сворачиваться.
– Так, – я уселась на ближайший стул и сложила руки на коленях, – Давай рассказывай. Я же вижу, что тебя это гложет! Поверь, поделишься – лучше станет.
Сома тяжело вздохнул и, видимо, поняв, что от меня так просто не отвязаться, сказал:
– До того, как вырасти, я жил на этом рынке. Ещё когда был совсем крошечным котёнком. Еды удавалось найти не всегда, а та, что попадалась, не всегда была свежей. Но даже так, меня все равно все гоняли, швыряли в меня палками и камнями.
От его рассказа у меня слёзы сами собой навернулись на глаза. Бедный Сомик!
Рука сама потянулась и легла ему на голову, мягко почесав за ухом. Кот откликнулся глухим мурчанием.
– Однажды, у меня так сильно свело живот от голода, что я решился стащить у мясника свежую сосиску. Пробрался к нему под прилавок, дождался пока он не отвернется, выскочил и схватил её. А он меня заметил… – голос Сомы дрогнул, а мое сердце от переживаний пропустило несколько ударов.
– Заметил и, заорав во все горло, пнул меня с такой силой, что я отлетел на дорогу между рядами. Последнее что я помню, это как надо мной проносятся гигантские ноги и я сжимаюсь в комок от страха, что они меня сейчас раздавят… А потом меня накрыли нежные ласковые руки Тианы. Она подняла меня, прижала к себе и принесла сюда. Выходила, накормила… м-м-м, чем могла… ну а всё остальное ты более-менее знаешь.