Таверна «Ямайка»

дю Морье Дафна

— Придется поговорить отсюда, — сказал он после бесплодных попыток. — Подойди поближе, чтобы я мог видеть тебя.

Она встала на колени под подоконником, чтобы лицо находилось на уровне открытой части окна. С минуту они смотрели друг на друга молча. Он выглядел измученным, глаза ввалились, словно он не спал несколько дней. Вокруг рта пролегли морщины, которых раньше не было, во всяком случае, она их не помнила. Привычная улыбка, чуть насмешливая, повелительная, исчезла.

— Должен перед тобой извиниться, — сказал он, наконец. — Бросил тебя в Лонсестоне

без предупреждения. Можешь меня простить или не простить, как хочешь, но причину я не могу, к сожалению, объяснить.

В нем появилось что-то новое, необычное. Горькие нотки слышались в голосе. Мэри это не понравилось.

— Я волновалась, что тебя арестовали. Твои следы привели меня в гостиницу «Белый Олень», а там мне сказали, что тебя куда-то отправили в карете с одним господином. И все — ни записки, ни объяснения. Там в баре сидели перекупщик с компаньоном, которые приценивались к черному пони. Они отвратительно себя вели, я не верила тому, что они говорили. Я боялась, что тебя разоблачили. Мне было так плохо, но тебя я не виню. Твои дела не могут иметь ко мне отношения.

Ее больно задевало его поведение. Она ожидала более теплой встречи, надеялась, что он пришел потому что не мог не видеть ее; но его холодность отрезвила Мэри, заставила снова уйти в себя. Он даже не спросил, как она добралась до дома в ту ночь, его безразличие ошеломило девушку.

— Почему тебя заперли? — спросил он.

— Дядюшка не хочет, чтобы за ним подглядывали. Он боится, что ночью в темном коридоре я наткнусь на его секреты. Насколько я могу судить, тебе тоже не чужда семейная неприязнь к постороннему вмешательству. Если спрошу, что привело тебя ночью в «Ямайку», то рискую вызвать неудовольствие. Или я ошибаюсь?

— Можешь издеваться, если угодно, я заслужил, — вспыхнул он. — Знаю, что ты обо мне думаешь. Когда-нибудь смогу объяснить, если к тому времени ты еще будешь в пределах досягаемости. Попробуй на минутку стать мужчиной и забыть о своем любопытстве и ущемленной гордости. Я сейчас в очень сложном положении, и один неосторожный шаг может погубить меня. Где брат?

— Он сказал, что будет сидеть всю ночь в кухне. Он боится чего-то или кого-то, все окна и двери на засовах, ружья наготове.

Джем резко засмеялся.

— Не сомневаюсь, что он дрожит. Скоро он задрожит еще сильнее, увидишь. Я пришел к нему, но лучше отложу визит до завтрашнего утра.

— Завтра может быть слишком поздно.

— Что ты имеешь в виду?

— Он собирается ночью бежать из «Ямайки».

— Это правда?

— К чему мне лгать?

Джем замолчал. Он был не готов к такому повороту событий и обдумывал положение. Мэри наблюдала за ним, раздираемая сомнениями и нерешительностью; старые подозрения ожили. Это, наверное, его ждет хозяин, его боится и ненавидит. Это Джем держит в своих руках нити черного промысла. Все так, как говорил жестянщик. Кто-то стоит за Джозом. Недаром он так вспылил, когда Харри его прямо спросил об этом. Это Джем руководит всем, он прятался в гостевой комнате в ту ночь, когда убили незнакомца.

В памяти снова отчетливо возник

образ веселого Джема, который вез ее в Лонсестон, лихо правя лошадью, Джема, который держал ее руку в своей на ярмарочной площади, целовал и нежно прижимал к себе.

Теперь перед ней другой человек, и ее пугала эта способность Джема принимать разные обличия. Сегодня он совершенно чужой, далекий и озабоченный своими делами, непонятными ей. Не нужно было предупреждать его о готовящемся побеге; это может разрушить ее планы. Но кем бы ни был Джем, пусть даже убийцей, она любит его, значит, она обязана его предостеречь.

— Когда будешь беседовать с братом, позаботься о своей безопасности. Он в мрачном настроении. Кто нарушает его планы, рискует головой. Я это говорю ради тебя.

— Я не боюсь Джоза, никогда не боялся.

— Может, это и так, но что, если он боится тебя?

Джем не ответил, но дотянулся и потрогал царапину, которая красной полосой пересекла ее лицо от лба до подбородка.

— Кто это тебя? — спросил он настороженно, перевел взгляд на посиневшую щеку.

Она с минуту колебалась, потом сказала:

— Это Рождественский подарок.

По глазам Джема Мэри поняла, что он догадался. Значит, он знал о случившемся на берегу и пришел ночью в «Ямайку» неспроста.

— Ты была с ними на берегу? — прошептал он.

Она кивнула, не спуская с него глаз, боясь сказать лишнее. Он грубо выругался, высадил окно ударом кулака, не думая о том, что шум может привлечь внимание. Из пораненной руки брызнула кровь. Он влез в окно и очутился рядом с Мэри, прежде чем она успела сообразить, что произошло. Подняв ее на руки, он положил девушку на кровать; нашарив свечу, зажег ее, поднес к ее лицу и внимательно оглядел. Он провел рукой по бурым подтекам на шее; Мэри поморщилась от боли. Джем снова, но уже тихонько, выругался.

— Если бы я был рядом, этого бы не случилось, — сказал он и, задув свечу, сел возле нее на кровать и взял ее руку, сжал крепко и отпустил.

— Господи Всемогущий, зачем ты поехала с ними?

— Они были пьяны, я думаю, не соображали, что делали. Я ничего не могла сделать, их было больше дюжины, да еще дядюшка. Это его затея, Харри помогал. Если ты знаешь, зачем спрашиваешь? Я не хочу об этом вспоминать, не хочу!

— Что они с тобой сделали?

— Ты видишь, я вся избита и исцарапана. Я пыталась убежать, но меня поймали, конечно, связали и сунули тряпку в рот. Я даже кричать не могла. Я видела, что сделали с кораблем, но не могла ничем помочь. Пришлось наблюдать, как люди погибали.

Голос сорвался, она повернулась на бок и закрыла лицо руками, пытаясь отогнать кошмарные видения. Он сидел, не двигаясь. Снова далекий и непонятный. Мэри остро чувствовала свое одиночество.

— Это братец усердствовал больше других, наверное? — сказал он.

Мэри тяжело вздохнула. Теперь это уже не имело значения.

— Я же сказала, что он был пьян. Ты лучше меня знаешь, на что он способен, когда напьется.

— Да, знаю, — он замолчал и взял ее руку. — За это он заплатит жизнью.