Таврический сад
Шрифт:
Метод погружения заключается в том, что никто никого по имени не знает, все под новыми именами и с новой биографией новую жизнь начинают. Я стала Линдой Кинг, певицей из Кингстона, а Карина – Синтией Янг, журналисткой из Манчестера. Молодые люди тоже имена получили и расселись по креслам, исподтишка друг друга разглядывая. В этой большой светлой комнате нам предстояло две недели вместе прожить. Начали со знакомства с новыми именами, и на ходу надо было придумать свои истории. Потом началась медитация: под тихую успокаивающую музыку Света повторяла английские фразы, а мы в полусне должны были все это запоминать. И правда, запомнили «I’m going to leave you now…». Потом все вместе пели, и не что-нибудь, а
Каждый день в 8.30 утра мы шли на этот английский, как на праздник, повторяя свой слоган «Молодые красивые талантливые девушки добьются успеха!». Ну, вроде как в «Самой обаятельной и привлекательной» главная героиня говорит, но только фильм вышел в 1985, а это было на несколько лет пораньше.
Среди физиков выделялся стройный сорокапятилетний мужчина с интеллигентным тонким русским лицом. Начальник всей этой команды. Называли его профессор Смит. Ореол легенды про физиков и лириков тогда еще витал в воздухе, что делало его еще более загадочным и интересным. Неудивительно, что у нас завязался игровой роман, которому подыгрывала вся остальная компания, включая Свету. Так было легче учить правильные слова и фразы. Ну там, назначить свидание, пообщаться в баре, пойти в парк и так далее. После всей этой фантастической жизни в три часа пополудни мы выходили с Кариной на холодную питерскую улицу Чернышевского и шли пешком до ее квартиры на Маяковской, где у нее были две уютные комнатки, обставленные с легким восточным шармом, с мягким диванчиком, на котором я частенько ночевала. В квартире была еще одна совершенно незаметная пожилая соседка, которая нам нисколько не мешала.
Карина варила в маленькой медной джезве чудесный кофе по-восточному и мы принимались гадать. Карина показывала пятнышки на дне и объясняла:
– Это ангел к тебе летит, счастье несет.
– А это что слева? – спрашивала я.
– Это собачка, несет удачу, – отвечала Карина.
– А вообще-то, дорогая, я ничего не понимаю.
И мы обе дружно смеялись.
Наши занятия продолжались, мы дружно пели «Джингл беллс», водили хороводы и медитировали. А мы с профессором по-настоящему увлеклись друг другом.
Мне снились по ночам его голубые глаза, и ему, наверное, тоже что-то снилось. Он смотрел на меня и в игровых хороводах старался встать рядом.
Наконец эта идиллия подошла к концу, физики улетели на свой конгресс, а мы с Кариной вернулись к нормальной жизни. Надо было работать и детьми заниматься.
После окончания конгресса мы с физиками договорилось встретиться и еще раз увидеть друг друга.
Тем временем наступила весна, майский Александровский парк рядом с метро «Горьковская» утопал в свежей зелени, неяркое солнце и пение птиц среди посыпанных свежим песком аллей – все создавало радужное настроение, особенно если тебе только двадцать плюс. Про наш роман с профессором не забыли ни я, ни остальные участники водевиля.
Все шумно приветствовали друг друга, все еще называя игровыми именами. Но я уже знала, что моего героя зовут Феликс Эдуардович.
Зашли в маленький ресторанчик рядом с метро, в воздухе витало напряжение и нетерпение: что же будет дальше с нашим романом? Чем все это кончится?
Мы вышли на улицу, и остальные немного поотстали, чтобы дать возможность нам с Феликсом объясниться. Он был в свежей рубашке и светлом плаще, очень красивый. Я распустила волосы до попы и надела довольно короткую юбку. Разговор был недолгий: конечно, он был женат и имел двоих детей, а мне было любезно предложено вакантное место любовницы. Я вежливо отказалась. Ненавижу эти русские драмы.
Художник
А английский учила потом много раз на разных курсах, но так толком и не выучила. Да еще немецкий доминирует и мешает. Метод погружения был чудесной минутой жизни, из тех, что остаются в памяти навсегда.
04.03.2020
Берлин
Командировка в Магадан
В командировку в Магадан ехать никто не хотел. Да и что там делать в начале марта, когда в Ленинграде уже немножко пахнет весной, на улицах продают желтенькие букеты мимозы, эти мохнатые шарики, и запах ее настраивает на радостное настроение – наступает весна, а за нею и лето! На Севере в это время бушуют метели, мороз до сорока градусов, да и лететь двенадцать часов с посадками в промежуточных городах – небольшое удовольствие.
Начальнице, Валентине Георгиевне, немолодой архитекторше по прозвищу «всехняя мать», любящей свой сектор по-матерински и стремящейся всем помочь в жизненных трудностях, пришлось принять волевое решение, поскольку магаданский муниципалитет платил деньги за проект и ехать было надо. Выбрали самых безответных – сорокапятилетнего отца семейства Ивана Михайловича, высокого, сутулого и тихого, с лицом Дон Кихота и покладистым характером, и самую молодую – нового младшего научного сотрудника, недавно прошедшую по конкурсу двадцатилетнюю Любу. Эта энергичная девица, мать трехлетней дочки, пока ничего не знала и не понимала, куда ее посылают. Она даже наивно радовалась перемене обстановки и возможности увидеть за государственный счет новые места, да и командировочные денежки были ей не лишние.
– Любочка, оденься потеплее, – предупреждала ее Валентина. – Да ничего нарядного не бери, там вам будет не до вечеринок. Ты должна выглядеть, как серая мышка, от греха подальше.
Ранним утром в понедельник Иван и Люба вылетели самолетом компании «Аэрофлот» в Якутск, где должны были сделать пересадку на другой рейс – до Магадана, куда летали только небольшие самолеты пару раз в неделю.
Первая неприятность застала Любу уже в Якутске – по питерским понятиям она оделась тепло, в зимнее пальто и меховую шапку, но не знала, что бывают такие морозы – в Якутске было минус 50 градусов, дышать было невозможно с непривычки. Через полчаса, к счастью, объявили посадку на следующий самолет, а то Люба подумывала здесь смыться и лететь обратно в родной Питер.
Иван, молчаливый и замкнутый, но добрый и отзывчивый, смотрел на Любу с сочувствием:
– Ничего, в Магадане сейчас всего градусов 35 мороза, а может, до 25 потеплеет, – утешал он Любу.
«Вряд ли это приятная поездка», – думала молодая научная сотрудница, понимая, почему ей эта командировка досталась. Не Прибалтика, куда все рвались, и даже не близкий Мурманск.
В аэропорту их встретил служебный автобус Института комплексных научных исследований Северо-Востока, представителя заказчиков проекта. В гостинице было холодно, большая пустая комната показалась Любе неуютной, но в буфете было на удивление много еды – несколько утешительный сюрприз. Даже недорогие бутербродики с черной икрой. Люба съела их сразу три штуки. И отправилась спать. Дама, выдающая внизу ключи, предупредила ее:
– Если к тебе в комнату будут стучать – не открывай ни за что, греха не оберешься.
На следующее утро Ивана и Любу отвезли на том же автобусе на работу. В институте была приятная дружеская обстановка. Встретили питерских коллег, как родных. Немало образованных и талантливых людей как-то здесь оказались, осели на долгие годы и по большей части уже не трогались с места. Люба работала с документами, погрузившись в мир цифр, а часа в четыре, когда уже начало темнеть, коллеги предложили отвезти их обратно в гостиницу.