Тай-Пэн - Роман о Гонконге

Клавелл Джеймс

– А если я откажусь?

Струан посмотрел на него с неумолимым видом.

– Я люблю тебя, Кулум, больше своей жизни. Но некоторые вещи ты будешь делать. В противном случае я буду поступать с тобой, как с матросом, ослушавшимся приказа.

– Как это?

– Протащу тебя на веревке за кораблем десять минут и вымою таким образом.

– Вместо того, чтобы сыпать приказами, – обиженно выпалил Кулум, – почему бы тебе иногда просто не сказать «пожалуйста».

Струан рассмеялся в ту же секунду.

– Клянусь Господом, парень, а ведь ты прав. – Он хлопнул Кулума по спине. – Пожалуйста, не будешь ли ты так добр сделать то, о чем я прошу?

Клянусь Господом, ты прав. Я буду чаще говорить «пожалуйста». И не беспокойся насчет одежды. У тебя будет лучший портной в Азии. К тому же того, что ты привез с собой, все равно недостаточно. – Струан взглянул на Робба: – Как насчет твоего портного, Робб?

– Хорошая мысль. Да. Сразу же, как только мы обоснуемся на Гонконге.

– Мы пошлем за ним прямо завтра, привезем его из Макао со всем, что ему нужно. Если только он уже не на Гонконге. Итак, в течение пяти месяцев, парень?

– Согласен. Но я по-прежнему считаю это пустой затеей.

Струан вновь наполнил бокалы.

– Теперь слушайте. Думаю, мы должны отпраздновать возрождение «Благородного Дома».

– Каким образом, Дирк? – спросил Робб.

– Мы устроим бал.

– Что? – Кулум с интересом вскинул глаза, разом забыв все свои обиды.

– Именно, бал. Для всего европейского населения. Роскошный по-княжески. Через месяц, считая от сегодняшнего дня.

– Это все равно что запустить ястреба в голубятню! – воскликнул Робб.

– О чем ты говоришь, дядя?

– Эта новость вызовет среди наших леди такой переполох, какого ты еще никогда не видел. Они ни перед чем не остановятся, чтобы перещеголять соперниц и появиться на балу в самом красивом платье – и, безусловно, самом модном! Они загоняют мужей до седьмого пота и будут красть друг у друга портних! Боже милостивый, бал – это грандиозная идея. Интересно, что наденет Шевон.

– Ничего – если решит, что это пойдет ей больше всего! – Глаза Струана весело сверкнули. – Да, бал. Мы назначим приз для той леди, чье платье будет признано лучшим. Думаю...

– Ты что, не помнишь, чем кончился суд Париса? – скривившись, спросил Робб.

– Помню. Но судьей будет Аристотель.

– Он слишком умен, чтобы согласиться на это.

– Посмотрим. – Струан на мгновение задумался. – Приз должен быть значительным. Тысяча гиней.

– Ты шутишь! – воскликнул Кулум.

– Тысяча гиней.

Кулума ошеломила такая расточительность. Это было неприлично. Более того, преступно. На эту тысячу гиней в сегодняшней Англии человек мог прожить, как король, пять или даже десять лет. Заработная плата фабричного рабочего, трудившегося от зари до зари и еще часть ночи шесть дней в неделю круглый год, составляла пятнадцать-двадцать фунтов за год – и на эту сумму он устраивал жилье, содержал жену, воспитывал детей, платил ренту, покупал еду, уголь, одежду. Мой отец сошел с ума, думал он, помешался на деньгах. Только подумать о двадцати тысячах гиней, которые он просвистел – да, именно просвистел! – в том глупом споре с Броком и Гортом. Но там, по крайней мере, нужно было убрать с дороги Брока. Эта рискованная затея оправдала бы себя, если бы сработала, да она по-своему и сработала – серебро на «Китайском Облаке», и мы снова богаты. Богаты.

Теперь Кулум понимал, что быть богатым значит прежде всего перестать быть бедным. Он убедился, что его отец был прав: сами деньги не имеют значения – только их отсутствие.

– Это слишком много, слишком много, – потрясение бормотал Робб.

– Да. С одной стороны это

так. – Струан закурил сигару. – Но у «Благородного Дома» есть обязанность – все делать по-княжески. Эта новость заполнит умы и сердца людей, как ни одна другая. И об этом станут рассказывать сотни лет спустя. – Он положил руку на плечо Кулуму: – Запомни еще одно правило, дружок: когда ты хочешь крупно выиграть, ты должен крупно рисковать. Если ты не готов рисковать по-крупному, большая игра не для тебя.

– Такое огромное количество денег заставит, может заставить некоторых людей рискнуть большим, чем они могут себе позволить. Это не хорошо, не так ли?

– Главное назначение денег – быть использованными. Я бы сказал, что эти деньги не окажутся потраченными зря.

– Но что же ты приобретаешь с этим?

– Лицо, парень. – Струан повернулся к Роббу: – Кто победительница?

Робб беспомощно покачал головой:

– Не знаю. По красоте – Шевон. Но лучшее платье? Найдутся такие, которые рискнут целым состоянием, чтобы удостоиться этой чести, не говоря уже о призе.

– Ты еще не встречался с Шевон, Кулум?

– Нет, отец. Как-то раз я видел ее прогуливающейся по дороге, которую Джордж – Джордж Бюссинг – проложил от Глессинг Пойнта до Счастливой Долины. Мисс Тиллман прекрасна. Но я нахожу мисс Синклер гораздо более привлекательной. В ней столько очарования! Джордж и я проводили некоторое время в ее обществе.

– Вот как, в самом деле? – Струан постарался скрыть внезапно мелькнувший в его глазах интерес.

– Да, – простодушно ответил Кулум. – У нас был прощальный ужин с мисс Синклер и Горацио на корабле Джорджа. У бедняги Джорджа забрали его фрегат. Он был так расстроен... Значит у нас в самом деле будет бал?

– Почему Глессинг потерял свой корабль?

– Лонгстафф назначил его начальником гавани и главным инспектором, и адмирал приказал ему занять предложенные должности. Мисс Синклер согласилась со мной, что это открывает перед ним завидные перспективы, но сам он не выглядел особенно счастливым.

– Он тебе нравится?

– О, да. Он очень доброжелателен ко мне. – Хотя я и сын Тай-Пэна, едва не добавил Кулум. Он благодарил судьбу за то, что у него нашлось с Глессингом общее увлечение. Оба они были прекрасными игроками в крикет. Кулум был капитаном университетской команды, а в прошлом году выступал за графство.

– Клянусь Юпитером, – сказал тогда Глессинг, – значит, ты должен быть чертовски хорош. Сам я играл за флот только полевым. Каким номером ты выходил с битой?

– Третьим.

– Вот это да! Я выше четвертого не поднимался [13] .

Черт побери, Кулум, старина, может быть, нам следует выделить участок под поле для крикета? Чтобы было где тренироваться, а?

Кулум улыбнулся про себя, очень довольный тем, что оказался хорошим игроком в крикет. Он знал, что без этого Глессинг просто-напросто перестал бы его замечать, и тогда он был бы лишен удовольствия видеть Мэри. Интересно, позволит ли она ему сопровождать ее на бал?

13

В крикете два первых бэтсмена, которые начинают матч, как правило, не являются самыми сильными игроками команды. Их задача – измотать боедлера команды соперников. Лучшим бэтсменом команды является третий номер, который сменяет выбывающего из игры номера первого.