Тай-Пэн - Роман о Гонконге

Клавелл Джеймс

– Да.

– Тогда ты должен знать, что заразиться ею можно только от женщины?

– Да.

– Тебе известно, что мужчина может предохраняться?

– Да... да, конечно.

– Стыдиться тут нечего. Я жалею, что за последние годы у меня не было возможности поговорить с тобой. Мне бы хотелось самому рассказать тебе о... о жизни. Может быть, ты и так уже все знаешь, а может быть, просто стесняешься. Так что я расскажу тебе в любом случае. Поверь, крайне необходимо надевать чехольчик. Самые лучшие делают из шелка – их выписывают из Франции. Существует и новый тип, который изготовляют из рыбьего

пузыря. Я прослежу, чтобы ты получил достаточное их количество.

– Не думаю, что мне понадобятся…

– Согласен, – прервал его Струан. – Но никакого вреда не будет, если ты запасешься ими. На всякий случай. Я не пытаюсь вмешиваться в твою личную жизнь и не предлагаю тебе стать повесой. Я просто хочу быть уверен, что тебе известны некоторые элементарные вещи и что ты сумеешь избежать опасности. Чехольчик предотвратит заражение. И не даст девушке забеременеть, избавив ее, таким образом, от больших неприятностей, а тебя от чувства неловкости перед всем светом.

– Но это против законов божеских, не так ли? Я имею в виду, пользоваться... ну, это ведь грех, разве нет? Разве это не разрушает самого смысла любви. Ведь главное – это иметь детей.

– Так считают католики, да. И наиболее религиозные из протестантов.

– Ты ставишь под сомнение Священное Писание? – искренне ужаснулся Кулум.

– Нет, парень. Лишь некоторые из его – как бы это сказать? – толкований.

– Я всегда считал себя приверженцем передовых взглядов, но ты... знаешь, то, что ты говоришь, это самая настоящая ересь.

– Для некоторых, пожалуй. Но Дом Господа нашего очень важен для меня – он стоит на первом месте, выше меня, тебя, кого угодно, даже «Благородного Дома». – Струан продолжал бриться. – Здесь, на Востоке, существует обычай: каждый имеет свою собственную девушку. Которая принадлежит ему одному. Ты содержишь ее, оплачиваешь ее счета, прислужницу, кормишь ее, одеваешь и так далее. Когда она тебе надоедает, ты даешь ей денег и отпускаешь.

– Тебе не кажется, что все это довольно жестоко?

– Да – если делать это без лица. Обычно та небольшая, в нашем представлении, сумма, которую ты оставляешь ей, более чем достаточна, чтобы у девушки появилось приданое и она нашла себе хорошего мужа. Сам выбор девушки проводится с большой церемонией. Делается это через «маклера» – поверь, это не просто сводник, – и в строгом соответствии с древним китайским обычаем.

– Но разве это не то же рабство? Причем самое гнусное из всех?

– Если ты намерен купить себе рабыню – да. И если ты обращаешься с ней, как с рабыней. Вспомни, как это бывает, когда ты нанимаешь слугу? Ты платишь деньги и покупаешь его на несколько лет. То же самое и здесь. – Струан провел рукой по подбородку и начал снова намыливать те места, которые показались ему выбритыми недостаточно чисто. – Мы поедем в Макао. Я договорюсь обо всем, если ты желаешь.

– Спасибо, отец, но... – Кулум хотел склать, что покупать женщину – шлюху, рабыню, наложницу – отвратительно и грешно, – ...я... э... благодарю тебя, но в этом нет необходимости.

– Если передумаешь, скажи мне, парень. Только не стесняйся. Я считаю, чго «иметь аппетиты» вполне нормально, и греха в этом нет Но ради Бога, будь осторожен, когда идешь в бордель. Никогда не ходи туда пьяным. Никогда не ложись с девушкой,

не приняв мер предосторожности. Пока ты здесь, никогда не позволяй себе вольностей с женой или дочерью европейца – особенно португальца – иначе дело кончится твоей смертью, и очень быстро, что будет только справедливо. Никогда не называй человека сукиным сыном, если ты не готов подкрепить свои слова стальным клинком или пулей. И никогда, никогда не посещай борделей, которые не были рекомендованы тебе человеком, пользующимся твоим доверием. Если тебе не хочется обращаться ко мне или к Роббу, спроси у Аристотеля. Ему можно верить.

Растревоженный всем услышанным, Кулум наблюдал, как отец быстрыми, точными движениями заканчивает бритье. Он кажется таким уверенным во всем, подумал юноша. Но он неправ – во многих вещах. Неправ. В Писании ясно сказано: плотские утехи, похоть посланы нам дьяволом. Любовь же ниспослана нам Господом. Любить женщину, не желая ребенка, – похоть. И страшный грех. Как бы я хотел иметь жену. И забыть о похоти. Или любовницу. Но это незаконно и противно слову Божию.

– Ты купил свою наложницу? – спросил он.

– Да.

– Сколько ты заплатил за нее?

– Я бы сказал, что это не твоего ума дело, сынок, – мягко ответил Струан.

– Прости. Я не хотел быть грубым... любопытным или... – Кулум покраснел.

– Я знаю. Но такие вопросы мужчины друг другу не задают.

– Да. Я просто хотел узнать, сколько стоит женщина? Если ее покупать?

– Это будет зависеть от твоего вкуса. Начиная с какого-нибудь жалкого тэйла и кончая чем угодно. – Струан не жалел, что затеял этот разговор. Лучше сделать это самому, сказал он себе, чем ждать, когда это сделают другие. – Кстати, Кулум. Мы так и не обговорили сумму твоею жалованья. Ты начнешь с пятидесяти гиней в месяц. Эти деньги почти целиком пойдут на твои карманные расходы, поскольку ты будешь всем обеспечен.

– Это очень, очень щедро, – вырвалось у Кулума. – Благодарю тебя.

– Через пять месяцев эта сумма будет значительно увеличена. Как только мы приобретем землю, сразу же начнем строиться. Пакгаузы, Большой Дом – и дом тебе.

– Это было бы чудесно. У меня никогда не было дома – я имею в виду, у мети никогда не было даже комнаты, которая принадлежала бы только мне. Даже в универсшеге.

– Человек должен иметь собственное жилье, пусть маленькое и тесное, но свое. Место, где он мог бы побыть один. Это очень важно для поддержания ясности ума.

– Пятьдесят гиней в месяц - это так много, – проговорил Кулум.

– Это не подарок. Ты их отработаешь.

С такими деньгами я могу жениться, думал Кулум. Очень легко. Он обойдется без борделей или этих грязных китаянок. Кулум с отвращением вспомнил три своих визита в публичный дом, который пользовался популярностью у студентов университета и был им по карману. Ему пришлось тогда изрядно напиться, чтобы не ударить лицом в грязь перед друзьями и заставить себя войти в вонючую комнату. Шиллинг за то, чтобы повозиться на влажных от пота простынях с коровоподобной ведьмой, вдвое старше его годами. Чтобы избавиться от болей, посланных дьяволом – проклятия всех мужчин. И потом обязательные недели кошмарного ожидания, не проявится ли болезнь. Господи, избавь меня впредь от греха, помолился он.