Тай-Пэн
Шрифт:
– Отправляйся на корабль, Робб. Передай Исааку мои поздравления и скажи, чтобы он немедленно прибыл на берег. Ты проводишь его в долину.
– Зачем?
– Слишком много ушей на борту. Все это может оказаться важным. – Затем он крикнул: – Боцман Маккей!
– Да, слушаю, сэр. – Маккей заторопился к нему.
– Доставьте мистера Струана на «Грозовое Облако». Затем отправляйтесь на мой корабль. Захватите палатку, кровать и мои вещи. Я сегодня ночую на берегу.
– Есть, так точно, сэр-р! Прошу прощения, сэр, – вдруг добавил боцман, переминаясь с ноги на ногу. – Есть тут один
– Ну? – нетерпеливо бросил Струан.
– Я слышал, сэр, – осторожно проговорил боцман, – что он подыскивает укромное место, где ему можно было бы бросить якорь.
– Кровь Христова, вы что, совсем из ума выжили? Мы не берем дезертиров на наши суда. Если мы возьмем на борт хоть одного, зная, кто он такой, у нас могут просто-напросто отобрать корабль – и будут правы!
– Это верно. Только капитан Глессинг вроде бы как ваш друг. Вот я и подумал, может быть, у вас получится выкупить его, – торопливо добавил Маккей. – Мои призовые деньги могли бы помочь, сэр. Он славный парень, и он все равно сбежит с корабля, если впереди не будет просвета.
– Я подумаю об этом.
– Спасибо вам, сэр-р. – Боцман отдал честь и быстро ретировался.
– Робб, если бы ты был Тай-Пэном, что бы ты сделал?
– Люди, завербованные во флот насильно, всегда опасны, и доверять им нельзя, – тут же ответил Робб. – Поэтому я никогда не стал бы его выкупать. И теперь я стал бы присматривать за Маккеем. Возможно, Маккей уже человек Брока и делает все это по его указке. Я бы устроил ему проверку. Выбрал бы посредников – скажем, Маккея как часть такой проверки и кого-нибудь из его врагов – и водил бы Рамсея за нос, ни в коем случае не доверяя его информации.
– Ты рассказал сейчас то, что сделал бы я, – заметил Струан, и глаза его весело блеснули. – А я спрашивал, что стал бы делать ты.
– Я не Тай-Пэн, и это не моя забота. Если бы я им был, я бы все равно не стал тебе ничего говорить. Или, может быть, и сказал бы, а потом сделал все наоборот. Чтобы проверить тебя. – Робб был рад, что время от времени мог ненавидеть своего брата. Это потом только усиливало его любовь к нему.
– Чего ты боишься, Робб?
– На этот вопрос я отвечу тебе через год. – Робб зашагал следом за боцманом.
Некоторое время Струан размышлял о своем брате и о будущем «Благородного Дома», потом он поднял бутылку бренди и двинулся вдоль расщелины в скалах по направлению к долине.
Ряды пирующих коммерсантов редели, некоторые уже шли к своим баркасам. Другие еще продолжали есть и пить; время от времени раздавались взрывы хохота над теми, кто, выписывая ногами восьмерки, пытался станцевать рил [8] .
– Сэр!
Струан остановился и удивленно посмотрел на молодого морского пехотинца:
8
Рил – шотландский
– Да?
– Мне нужна ваша помощь, сэр. Отчаянно нужна, – проговорил Норден. Его глаза лихорадочно блестели, лицо посерело от волнения.
– Какая помощь? – Струан мрачно поглядывал на штык, висевший у солдата на поясе.
– Я болен. У меня женская болезнь. Вы можете помочь. Дайте мне лекарство, сэр. Все, что угодно; я сделаю все, что угодно.
– Я не врач, приятель, – ответил Струан, чувствуя, как зашевелились волосы у него на затылке. – Как ты оказался здесь, разве ты не должен быть около своей лодки?
– У вас ведь было то же самое, сэр. Но вы нашли лекарство. Мне нужно только лекарство. Я сделаю все, что угодно. – Голос Нордена стал похож на карканье, на губах заблестели хлопья пены.
– Я никогда не болел этим, парень. – Струан краем глаза заметил, что главный старшина корабельной полиции направился к ним, выкрикнув что-то, что прозвучало как имя. – Тебе лучше вернуться к своей лодке. Тебя ждут.
– Лекарство. Скажите мне, как выздороветь. Я не нищий, я скопил денег, сэр. – Норден вытащил грязную, завязанную узлом тряпку и с гордостью протянул ее Струану; по его лицу катились капли пота. – Я бережлив, здесь у меня... здесь у меня пять полных шиллингов и четыре пенса, сэр. И это все, что у меня есть на свете, сэр, а потом еще есть жалованье, двадцать шиллингов в месяц – я отдам их вам. Вы можете забрать их все, сэр, клянусь благословенным Господом нашим Иисусом Христом, сэр.
– Я никогда не болел женской болезнью, парень. Никогда, – повторил Струан. Сердце его сжалось при воспоминании о детских годах, когда богатством для него были пенни, шиллинги и полушиллинги, а не десятки тысяч серебряных тэйлов. И он вновь пережил неизбывный ужас своей юности – безденежье, безнадежность, бесприютность, голод, холод и раздутые животы детей. Господи милосердный, я могу забыть, какп голодал сам, но я не в состоянии забыть детей, их крики и голодный плач, разносимые колючим ветром из выгребной ямы на улице.
– Я сделаю для вас все, понимаете, все, сэр. Вот. Я могу заплатить. Я не хочу ничего получать задаром. Вот, возьмите, сэр.
Старшина быстрым шагом приближался к ним.
– Норден! – зло выкрикнул он. – Клянусь Господом, ты получишь пятьдесят плетей за нарушение строя!
– Тебя зовут Норден?
– Так точно, сэр. Берт Норден. Пожалуйста. Мне ничего не нужно, кроме лекарства. Помогите мне, сэр. Вот. Возьмите деньги. Они все ваши, и я еще достану. Именем Христа заклинаю, помогите мне!
– Норден! – опять прокричал старшина, покраснев от гнева; ему оставалась до них еще сотня шагов. – Немедленно ко мне, ублюдок ты чертов, или ты оглох?!
– Пожалуйста, сэр, – умолял Норден с растущим отчаянием. – Я слышал, вас вылечили язычники. Вы купили лекарство у язычников!
– Значит тебе сказали неправду. Я не знаю ни о каком китайском лекарстве. Лекарства нет. Никакого. Тебе лучше вернуться к своей лодке.
– Да нет же, конечно, лекарство есть! – взвизгнул Норден. Он выхватил штык из ножен. – И вы скажете мне, где достать его, или я распорю вам брюхо!