Тая (киносценарий)

Лебедев Александр Петрович

Москвичка:

– Да почему, черт возьми?

Кэп:

– Как почему? Надо мне платить за дорогую тачку, если я изобрел средство от облысения?

Москвичка:

– Это уже совсем дурь. Причем здесь тачка и причем здесь средство от облысения?

Кэп:

– За средство от облысения я получу Нобелевскую премию, а в дорогую тачку я любую девчонку затащу.

Москвичка:

– Так уж и любую.

Кэп:

– Уверяю тебя. Я видел, что делают с людьми дорогие автомобили и убеждать тебя в этом не стану. Ты это и сама знаешь и если

бы не знала - историю про скалолазание не рассказала бы. А вот папа твой таких историй не слушает, и окружают его люди, которые только и умеют, что работать языком. Но это про дорогой автомобиль, а вот про средство от облысения слушай дальше. Если я, предположим, такое средство изобрел, мне и деньги ни к чему. А зачем мне деньги, если меня и так все лысые уважать станут.

Москвичка:

– Думаешь, кто-то вспоминает об Иванове, когда закапывает "капли Иванова" или про Петрова, когда мажет "мазь Петрова"?

Кэп:

– Нет, Москвичка, я никогда не вспоминал Полинга, хотя и витаминов таких не пил, но даже если бы и пил, не вспомнил. А уважение, оно делится на две части: тот, кого уважают и те, которые уважают. И если я придумаю такое средство, от которого волосы на голове будут так же расти как под мышками, значит буду я себя уважать за то, что людям помог. Люди меня за то, что я им помог, а не за то, что сумел обойти, обокрасть и в грязь втоптать.

Москвичка:

– Что ты хочешь сказать?

Кэп:

– Ничего, только то, что когда твой папа останавливается на светофоре и смотрит из дорогой машины, как я улицу перехожу, я его не уважаю, я ему завидую. Завидую, потому что он со своими одноклеточными понятиями заставил меня на себя работать, а я поленился или не смог и не переступил через западло. Только он этого не знает, потому что его при этом гордость переполняет, и думает он, будто отразился во мне и внутри меня живет.

Москвичка:

– Но ты-то такой правильный, такой золотой, какого же черта ты завидуешь?

Кэп:

– А я и не завидую, это я так, для примера.

Москвичка:

– Кэп, боже мой, что ты можешь об этом знать, что ты вообще можешь знать?

Кэп:

– Я и не говорю, что знаю, просто, Москвичка, если бы мне предложили поменяться жизнями, знаешь, так - баш на баш. Взять и жизнь другого человека прожить. Я бы твоим папой ни за что не захотел стать.

Москвичка:

– А кем бы захотел?

Кэп:

– Есть один человек, но ты его наверняка не знаешь. Его зовут сэр Ричард Синклер, он родился в Англии в сороковых годах, а в семидесятых создал один из первых персональных компьютеров.

Москвичка:

– И много на этом заработал.

Кэп:

– Много. Но бизнесменом не был и уже давно разорился, а может быть и умер в нищете.

Вероника громко хихикает.

Кэп:

– Ну, это я так для красного словца. А завидую я этому человеку, потому что создал он в свое время вещь очень свежую, полезную и, если хочешь, гениальную. Нет, просто я завидую самой черной завистью и мне себя не жаль.

Москвичка:

–

Сука ты, Кэп.

Кэп:

– Да. Но только и в моей жизни не все сладко. И есть у меня гоны и комплексы, а иногда и я поступаю как дурак.

Москвичка:

– Скажи, Кэп, а любовь - это что по-твоему? Тоже из-за боязни умереть?

Кэп:

– Нет, Москвичка, любовь любви рознь. Настоящая любовь или как говорят: "любов" - это то, что смерти сильней.

Москвичка:

– Хочешь сказать, она не умирает?

Кэп:

– Отнюдь, Москвичка. "Любов" - это когда человек сразу умирает. То есть так.... Берет и перестает существовать, растворяется в другом человеке, бескорыстно, без надежд и без остатка. Начинает жить в другом существе, жить его мыслями, его желаниями, его страхами, победами и неудачами.

Москвичка:

– Это любовь одного человека?

Кэп:

– Разумеется.

Москвичка:

– А если люди любят друг друга?

Кэп:

– Москвичка, любовь никогда не бывает взаимной. То есть теоретически она может быть ответной, но если человек любит, ему глубоко наплевать, любят ли его, потому что его самого уже нет и он весь в этом человеке от начала и до конца.

Москвичка:

– Ладно, Кэп. Пока ты все на половые инстинкты не перевел, что там про марсиан?

Кэп:

– Каких марсиан?

Москвичка:

– Ну, ты начал с того, верит ли Доктор в инопланетян?

Кэп:

– Доктор, а ты веришь?

Доктор, оборачиваясь:

– Верю, верю.

Кэп:

– Это ведь они, сволочи, во всем виноваты.

Москвичка:

– Почему же сразу инопланетяне?

Кэп:

– Да потому что больше некому. Ведь если бы это были человеческие проделки, прослеживалась бы хоть какая-то логика. Можно было предположить, что человек смерти боится и очень хочет отразиться в нас. Запугать до полусмерти, а потом выйти и сказать: "Здравствуйте, меня зовут Сидоров".

Москвичка:

– Почему Сидоров?

Кэп:

– А как еще такую сволочь могут звать, только Сидоров.

Москвичка:

– Тебя что в детстве Сидоров обидел?

Кэп:

– Это к делу не относится. А относится только чужая заинтересованность. Например, материальная выгода. Как твой Зураб. Или предположим, что на этой реке есть никому неизвестная кимберлитовая трубка с огромными запасами алмазов или золотая жила, а может залежи редкоземельного металла. И те, кто втайне добывают этот металл, совсем не хотят, чтобы об этом узнали.

Москвичка:

– Не проще ли утопить команду и не заморачивать с тушенкой.

Кэп:

– Проще, поэтому я это предположение отверг. Но инопланетяне.... Во-первых, они могут быть роботами, во-вторых, могут оказаться на более высокой ступени развития, а это значит, что уже получили в свое распоряжение бессмертие, и наша логика, логика смертных, им нипочем.

Москвичка:

– Хочешь сказать, что бессмертная тварь наблюдает за нашей реакцией и получает удовольствие от того, что видит?